Завр – вождь Яруллов

Понятное дело – слово для него новое, незнакомое. Откуда он знает, что оно значит?

Не желая вдаваться в пространные объяснения, я сказал:

– Мы покажем. Уйдите все под деревья.

Хмыкнув, старик махнул прочей детворе рукой и первым направился, куда было указано.

Пока наши обуреваемые любопытством малолетние родичи неспешно отходили под деревья, мы втроём уложили раму на траву. На два угла положили по массивному камню. Противоположный край приподняли и подпёрли его заранее заготовленной веткой с привязанным к ней длинным отрезком всё тех же сухожилий. После чего расстелили под получившимся наклонным навесом шкурку поменьше и насыпали на неё пару горстей семян. Семена эти мы собрали заранее и ссыпали мне в сумку.

Получилась классическая ловушка для птиц.

Отмотав шагов на пять шнур из сухожилий, мы протоптали в траве коридорчик для обеспечения сектора обзора, улеглись за кустиком и замерли в ожидании.

Некоторое время ничего не происходило. Потом я почувствовал позади себя некое движение. Оглянувшись, я увидел, что к нам на четвереньках подбирается Старый Охотник. На мой вопросительный взгляд он ответил мимикой: мол, мне оттуда не видно. Понимающе прикрыв глаза, я вновь повернул голову к ловушке.

Птицы начали слетаться. Первыми, как и во все времена, появились вездесущие воробьи. Резво скача из стороны в сторону, они шустро клевали приготовленное нами угощение.

Следом за ними появилась стайка голубей. Понятное дело – диких. Плавно разворачивая свои корпуса, они торопливо склёвывали то, что не успевали перехватит пронырливые воробьи. Количество рассыпанных семян стремительно уменьшалось. Кассу с беспокойством взглянул на меня: не пора ли?

Я решил ещё немного выждать, но шнур всё же подтянул, накинув на ладонь пару петель. Весь напрягшись, я ещё чего-то выжидал…

И вот она – удача! У нашей ловушки прямо из травы вынырнуло несколько птиц покрупнее: то ли кулики, то ли – дикие куры… Скакнув под раму, они начали торопливо склёвывать всё зерно, что попадалось им на глаза…

Пора!

Ещё чуть подтянув ремешок, я резко дёрнул. Подпорка вылетела из-под рамы. И та, не удерживая ничем, под собственной тяжестью рухнула вниз.

Не успевшие выскочить из-под шкуры птицы забились под ней, отчаянно хлопая крыльями.

Радостно завопив, мы втроём бросились к ловушке и принялись колотить по ней заранее подготовленными палками, глуша пойманную птицу.

Пока мы развлекались подобным образом, Старый Охотник поднялся с земли, помахал нашим собратьям, торчавшим в отдалении, под деревьями и медленно подошёл к нам.

Тем временем мы приподняли раму с одного края и начали сноровисто собирать битую птицу в заранее подготовленный мешок. Прежде чем кинуть в него очередную птичку, мы предусмотрительно сворачивали ей голову.

Остановившись над нами, старик молча наблюдал за нашей работой. Глаза его были задумчивы. А сведённые у переносицы брови выдавали сложную мыслительную работу, происходившую у него в голове.

Вскоре нас окружила ватага остальных ребятишек, восторженно визжащих и тыкающих пальцами то в нас, то в мешок с птицей, то в сделанную нами раму ловушки.

Добыча получилась довольно приличной.

Пятёрка диких кур, десяток голубей средней упитанности и некоторое количество воробьёв. И это – за полчаса охоты!

Собрав всё, что было возможно, в мешок. Я протянул его Старому Охотнику. Он мешок принял, слегка прикинул его вес и положил у своих ног. Потом ещё раз взглянул на ловушку.

– Кто это сделал?

Вопрос вроде бы ко всем. Но смотрит только на меня.

– Мы вместе, – ответил я за всех троих.

– Кто придумал?

– Завр, – Лур и Кассу одновременно указали на меня пальцами.

– Хорошо, – качнул головой старик, – Лур, Кассу, покажете остальным, как это делать. Птицу можете съесть все вместе. Для рода этого будем мало, а вам – хватит. Завр, иди за мной…

Повернувшись, Старый Охотник направился в сторону пещеры. Мне ничего не оставалось, как только последовать за ним.

До самой пещеры мы шли молча. Войдя в пещеру, Старый Охотник сразу же направился в дальний её конец. Там был небольшой закуток, отгороженный от всего остального пространства пещеры шкурами, висящими на жердях, лежавших на треугольных подпорках. В этом закутке располагался Гукур. И далеко не каждый член нашего рода мог входить за эти шкуры без разрешения шамана. Судя по всему, Старому Охотнику такое разрешение не требовалось. Подойдя к отгороженному закутку, он махнул мне рукой – «жди здесь» и исчез за шкурой.

В ожидании, чем всё закончится, я присел на камешек.

Совещались они с шаманом довольно долго. Из-за шкуры доносились приглушённые голоса, и едва уловимые чувства и эмоции: недоумение, любопытство, настороженность и – неопределённость.

Наконец, одна из шкур чуть отклонилась в сторону, и Старый Охотник махнул мне рукой – «заходи».

Я нырнул под шкуру, выпрямился и быстро осмотрелся.