Завше блиско

Он продолжал пить и, чтобы я ему не мешала, как и грозился, на дверях повесил замки – они у нас и сейчас есть, уже в чешской квартире. Похоже, на работе его обязали посетить психолога или что-то в этом роде, он немного переменился, даже собрался взяться за ум, но ненадолго – бутылка оказалась всё-таки сильней. Тогда он решил, может ради меня в том числе, вырвать с корнем прошлые воспоминания: продать квартиру и переехать поближе к родственникам мамы в Чехию, к её двоюродной бабушке. Ни одной маминой фотографии не дал мне взять с собой. Как же я ненавидела его за это, а теперь почти простила. Да и, наверное, так я действительно гораздо меньше плакала.

Ну вот. Хотя поначалу он никак не мог решиться, меня же скоро надо было устраивать в школу, потому, сказал он, если не сейчас, то после уж никогда не получится изменить что-то к лучшему: то да сё будет цеплять и не давать уехать. И мы переехали. С работой он договорился заранее. То ли рекомендации, то ли полицейский он сам по себе отменный, но взяли сразу. Он и в Чехии показал себя хорошо, и я помню, как его быстро повысили и он купил мне огромного леопарда – я с ним долго спала в обнимку, пока татуш его не пропил с приятелями. Но в то время пил он пореже.

По работе так и шёл он в гору, а начальство ему даже поручило поймать какого-то страшного бандита в нашей части города. И вроде как татуш выследил его и уже готов был схватить и упечь в тюрьму, но каким-то не известным мне чудом бандит сорвался и сбежал. Ходили слухи, что скандал на самом деле вышел огромный и лучше Льву самому оставить должность без лишнего шума. «Огромную рыбу упустил Лев, – говорили соседи и знакомые, – теперь несдобровать ему от начальства, позор».

Тата полюбовно уволили. По знакомству ему не раз предлагали разные подработки, но он надолго не задерживался – из-за пьянки, конечно. После всего этого он впал в запой настолько, что и меня переставал узнавать. Это страшно. Даже иногда кажется, что он не проснётся, сердце или печень у него не выдержит – и что тогда мне делать?.. Пропил уже полквартиры, и ничего не изменишь. Закроется на замок и пьёт там днями и ночами. А как начались запои, он стал агрессивным, злым… – да и пусть закрывается в своей задрипанной комнате – всё меньше ругани и вони! Вроде есть у меня отец, а вроде и… хрен его знает. Короче, я по уши в рисе[10], как у вас тут говорят.

Н-да… и у тебя насилие, и у меня – да кругом! (Сева вспомнила даже разговор двух Сметан.) Насилие отстраняет на всю катушку, – подумала про отца Лиса. – Но разве ты, Ян, не любишь родителей?

– Я не знаю, конкретно что это – любовь. Может, так, может, нет.

– Ну тут я бессильна. Особо никто не знает точно, что это.

– Лиса, а ты… ты… – Яврек вдруг сбился с мысли, чего никогда раньше не происходило, – ты могла бы влюбиться в меня?

Сева удивлённо посмотрела на Яна: как всегда, он неподвижно вперился вперёд.

– Хм… нет, наверное.

– А почему?

– Ну девочки моего возраста мечтают о взрослом парне, опытном.

– А ты?

– Ну и я, наверно.

– А взрослый – это какой?

Сева почесала затылок.

– Я же не взрослая, мне сложно сказать. Наверно, более ответственный, более умный, что ли.

– Разве я безответственный и глупый? – не понимал Ян.

– Хм… – растерялась Сева. – Ну, станешь «обыкновенным», как мечтаешь, и взрослым – вот и посмотрим.

– Хм… – повторил за ней Яврек, будто копируя поведение «обыкновенных», – посмотрим.

Сева рассмеялась:

– Молодец, процесс пошёл! Схватываешь на лету!

– И ты молодец! – неуклюже, но уверенно повторил Ян, что и придавало словам комичности.

Лиса ещё звонче рассмеялась, напрасно ожидая, что мальчик смутится, как все подростки, – Ян в лице не изменился, только немного скривился от громкого смеха, но достойно выдержал испытание чужими эмоциями.

– А ты научишь меня быть самым-самым обыкновенным? Вообще «как все».

– Попытка не пытка. То есть – да.

– Спасибо.

С ивы птица заметила в ручье то ли свой ужин, то ли мужа с изменницей и кинулась на воду, но похоже промахнулась и, скрипнув голосом, ни с чем поднялась обратно на дерево. Ох и ива красавица – ну всем приятна!

– Ян, а как ты воспринимаешь природу? Видел, как птица сиганула в речку?

– А разве сами слова не говорят о восприятии человека? – снова включил снисходительный тон Яврек.

– Мне не говорят. Если только слова не описывают эмоции.

– Но разве эмоции можно описать? – риторически спросил Ян, и Лиса не стала отвечать. – Надо просто научиться хорошо слушать. Раз не слышишь меня за словами, то послушай моё молчание.

Он подождал с минуту.

«Ну? Теперь слышишь?..»

Она молчала.

Он довольно кивнул и затих вместе с ней. Разговор их забил ключом.