Завтра будет лучше

«Мы просто хотим, чтобы нас не трогали!» – многие могли бы это повторить. «Оставьте меня в покое!» – каждый день говорил и слышал Хенни. Люди вовсе не шутя обращались ко всем вокруг с таким призывом и при этом сами продолжали всех вокруг донимать. «Я уйду, – говорил пьяница, цепляясь за жалкую соломинку чувства собственного достоинства, если его выгоняли из салуна. – Только не трожь меня! Не трожь!»

«И все равно мы шпыняем друг друга хуже, чем копы и боссы, – подумал Хенни. – Вместо того чтобы объединиться против тех, кто докучает нам по-крупному, постоянно докучаем всем, кому можем, по мелочи. Эх, все в этом мире наперекосяк!»

Услышав на лестнице шаги Хенни, Фло вздрогнула: он дома, а ужин не готов. Целый день ушел не пойми на что. Она вообще-то собиралась купить мясо, но обо всем забыла, когда Марджи потерялась.

Нервозно шмякнув сковороду на газовую плитку, Фло зажгла огонь и посмотрела на дочь, которая сидела в углу, держа в маленьких ручонках какой-то секретик.

– Все из-за тебя! – сказала мать ребенку. Девочка подняла удивленно округленные глаза. – Сейчас вот отец придет, получишь от него! – Марджи озадаченно заморгала, и Фло разозлилась еще сильнее. – Не смотри на меня так, будто не знаешь, чего ты сегодня натворила! Все ты знаешь распрекрасно!

Когда мать отвернулась, девочка разжала кулачок и посмотрела на бутон, который тайком сорвала с герани, растущей на подоконнике. Рвать цветы запрещалось. Мама грозилась выпороть, если…

Так вот в чем дело! Вот что мама имела в виду! Надо было скорее спрятать цветочек.

Марджи низко нагнула голову и принялась обрывать туго скрученные лепестки. Ей хотелось узнать, что прячется внутри. Боясь, как бы мама не отобрала бутон прежде, чем она доберется до таинственной сердцевины, Марджи разорвала его на две части.

Внутри не оказалось ничего. Совершенно ничего. Мрачная тень разочарования заставила девочку снова почувствовать себя несчастной. Снова она услышала грохот копыт и увидела лошадей, несущихся прямо на нее.

– Я потеялась! – внезапно выкрикнула Марджи как раз в тот момент, когда на кухню вошел отец.

– Что? – спросил он, вопросительно глядя на жену.

– Ничего, – ответила Фло, торопливо нарезая и сбрасывая на шкворчащую сковородку холодный вареный картофель.

Она собиралась рассказать Хенни о случившемся, но позже и по-своему. Так, чтобы выглядеть в его глазах пострадавшей стороной. Прямолинейное заявление ребенка было для этого совсем неподходящим началом.

– Ничего, – повторила Фло. – Вечно Марджи выдумывает.

Пока Хенни вешал на гвоздь за дверью куртку и шляпу, девочка подбежала к нему, обняла его за ногу и прошептала:

– Потеяла на весь день.

– Я не понял… Она что-то потеряла?

– Нет, – ответила Фло и разбила в сковородку два яйца.

– Лошади большие, они меня задавят, – объяснила Марджи и задрожала, уткнувшись лицом в отцовское бедро.

– Не раздавят, мы не пустим сюда никаких лошадей, – заверил он ее, неловко погладив по спинке, и спросил у жены: – О чем это она?

– Понятия не имею, – сказала Фло, бросая в пузырящееся масло колечки сырого лука.

Хенни сел за стол. Марджи забралась к нему на коленки. Как это часто бывает с детьми, у нее резко переменилось настроение.

– Почитай мне смешное, – потребовала она.

Отец раскрыл «Джорнал» на странице с комиксами и начал объяснять картинки:

– Вот Бастер Браун[5] разговаривает со своей собакой по имени Тайдж.

– А почему его зовут Бастер Браун?

– Потому что на нем костюмчик Бастера Брауна.

– А почему это костюмчик Бастера Брауна?

– Потому что у него воротничок Бастера Брауна.

– Почему это воротничок Бастера Брауна?

– Потому что его носит мальчик, которого зовут Бастер Браун, – заключил отец.

Получилось как с бутоном герани: поначалу объяснения выглядели многообещающе, однако ожидания не оправдались.

– Почему, почему, почему? – взорвалась Фло, раздраженная монотонностью детских вопросов. – Вечно ты почемучкаешь!

– Она так учится, – сказал Хенни.

– Перестань болтать и ешь, – отрезала жена, ставя перед ним тарелку.

Марджи соскользнула на пол, а Хенни, взяв нож и вилку, воззрился на свой ужин: два жареных яйца, жареная картошка, жареный лук. Он открыл было рот, чтобы выразить протест, но в следующую секунду решил промолчать. По опыту многих вечеров он уже знал, как пройдет этот разговор:

– Яичница? Опять?

– А чем яичница тебе не угодила?

– Да ничем, просто каждый вечер одно и то же…

– Вчера было мясо.

– Может, в магазине продается что-нибудь кроме яиц и фарша?

– Яйца и фарш дешевые. Я бы приготовила что-нибудь поинтересней, если бы ты давал мне больше денег.

– Что значит «я давал бы»? Ты хочешь сказать, если бы мне больше платили?

– Давно пора поговорить с мастером.

– Чтобы он меня уволил?

– Другие просят себе прибавку.

– Попросить не значит получить.

– Был бы ты понастойчивее…

– Послушай! Я целый день вкалываю. Вечером, когда я прихожу домой, мне хотелось бы…

– А как насчет того, чего хотелось бы мне? Я тут тоже целый день вкалываю как рабыня, а потом являешься ты и предлагаешь сидеть и пялиться в стенку!