Завтра будет лучше

– Потерялась, наверное, – предполагала новоприбывшая женщина, и все с ней соглашались.

Толстуха попыталась утешить ребенка:

– Не плачь, детка. Я тоже, когда была маленькой, один раз потерялась. Но потом мама меня нашла.

Недоверчиво посмотрев на женщину, Марджи решила, что такая здоровенная толстая тетка никогда не могла быть маленькой.

– Нет! – отрезала девочка категорично, хотя, с чем именно она спорит, было непонятно.

– Скажи, как тебя зовут, детка, – медоточиво пропела толстуха. – Я разыщу твою маму.

Детка перестала плакать и стиснула зубы. Она считала, что, если выдать свое имя, можно навлечь на себя беду.

Толстая женщина попробовала зайти с другой стороны:

– Ну-ну! Готова поспорить: ты даже не знаешь, сколько тебе годков!

Это задело самолюбие Марджи.

– Мне почти что пять! – объявила она.

Женщины с улыбкой переглянулись, словно говоря друг другу: «Ну вот, уже лучше».

– Так как же тебя зовут, Почти-Что-Пять? – спросила толстуха слащаво.

Марджи только поджала губы.

Тогда женщина, отвернувшись от девочки, доверительно обратилась к толпе соседок:

– Представляете? У ребенка совсем нету имени!

Но и это не подействовало. Лесть, попытки подкупа, угрозы – все было напрасно. Толстуха сдалась, провозгласив вердикт:

– Упрямица! Будь она моя, я бы ей показала!

Эти слова прозвучали так зловеще, что Марджи опять заплакала. Кто-то предложил позвонить в полицию. Женщины принялись выяснять, у кого есть телефон. Оказалось, ни у кого. А до ближайшего магазинчика с таксофоном было два квартала. Идти туда никто не желал. Одна женщина сказала, что не хочет, чтобы полицейские задавали ей вопросы.

– Есть чего скрывать? – спросила ее соседка.

– Не твое дело, – ответила она. – Иди-ка ты лучше сама.

Неофициальный комитет выдвинул такой план: толстая проводит ребенка до магазина, позвонит и оставит девочку дожидаться полицейских.

– Вот еще! – возмутилась толстуха. – Чтобы меня арестовали за похищение? Ну уж нет!

Пока продолжался спор, сквозь толпу пробралась еще одна женщина – нездешняя. Местные неохотно дали ей пройти, окидывая ее с ног до головы враждебными взглядами. Для этого времени суток она была чересчур разодета. Добропорядочные хозяйки сейчас занимались домашними делами, закутавшись в халаты. Ну, или собирались заняться домашними делами. А облегающее платье этой незнакомой особы им не нравилось – как и сильный запах душистой пудры «Джер кисс», который от нее исходил. Не сводя с нарядной дамы глаз, они принялись перешептываться.

– Сразу видно, что за птица, – пробормотала одна из них, скривив рот.

– Экая фифа! – сказала другая.

Новоприбывшая с улыбкой наклонилась над Марджи.

– Как тебя зовут, сестренка?

Услышав тихий мягкий голос, девочка перестала плакать. Женщина присела и обняла ее за талию. Девочка почувствовала себя увереннее, потому что леди уже не возвышалась над ней.

– Ну же, ответь мне.

– Если она нам не сказала, то вам и подавно не скажет, – ухмыльнулась толстуха.

– А вот и скажу! – с вызовом выпалил ребенок. – Меня зовут Марджи Шэннон!

– Марджи Шэннон! – разнеслось по толпе женщин.

Одна из них прокричала тем, кто наблюдал за происходящим из окон:

– Ее зовут Марджи Шэннон!

– Марджи Шэннон! Марджи Шэннон! – летело от соседки к соседке, от окна к окну.

Это имя наполнило всю улицу, и его обладательница почувствовала себя очень важной персоной.

– А теперь скажи, на какой улице ты живешь и в каком доме.

– Скажу, но только вам на ушко.

Леди поднесла ухо к губам Марджи, и та уловила чудесный аромат, похожий на запах розовых леденцов. Обведя толпу дерзким взглядом, девочка тонкими ручонками обхватила даму за шею и прошептала адрес, который затвердила, по требованию мамы повторив раз сто, как попугай.

– Только им не говорите, – прибавила она вслух.