Завтра будет вчера

Тут её отец в комнату зашел. Высокий, худощавый с легкой сединой на висках, одет так, как мой по праздникам никогда не одевался. Белая рубашка отутюжена, стрелки на темных штанах, пахнет сигарами и парфюмом. Он положил газету на стол и повернулся ко мне. Долго в глаза смотрел, потом на ссадину на виске и снова в глаза.

- Дочь мою защитил, значит, должен за стол с нами сесть. Это не обсуждается.

А я уже и не отказался. Но не потому, что его испугался. Я дня три нормально не ел. Девчонка меня в ванную завела, а мне страшно было руками стены и раковину тронуть - такое все чистое и сверкающее, не похожее на наше убожество ржавое. Как в другом мире оказался. Не думал, что кто-то так жить может, не видел иного, разве что по телевизору.

- Дай рану заклею, - акцент у нее легкий, а голос такой певучий. Мне хочется, чтоб она говорила и говорила. Не замолкала. На табурет меня кожаный усадила и сама склонилась ко мне. От нее сладостями пахнет. Экзотическими сладостями. Так вкусно, что у меня скулы свело и я принюхался, когда она мне на бровь пластырь клеила.

- Что?

- Пахнешь сладко, - сказал я, – как конфета.

На смуглых щеках появился легкий румянец.

- Не надо меня нюхать.

- Оно само, - буркнул я, поглядывая на нее снизу вверх. На воротничок сиреневой блузки и на тонкую шею. Девчонка казалась мне очень красивой. Какой-то невероятной, как с другой планеты.

- Дети, обедать.

После того, как я наелся до какого-то наркотического кайфа безумно вкусного плова с бараниной и уже собрался уходить, она вдруг схватила меня за руку у двери и тихо сказала:

- Спасибо.

Я фыркнул, чувствуя неловкость, а она сильнее руку мою сжала.

- Хочешь, мы можем дружить?

- Я не дружу с девчонками.

- А мы можем дружить по секрету, - так же тихо сказала она, и мне почему-то невероятно захотелось свой секрет. Вот такой маленький с черными волосами и карими бездонными глазами.

- Можем. Ты это… в школу одна не ходи. У тебя ж брат есть. Пусть провожает.

- Я не трусиха и сама могу. На - вот держи. Мама пахлаву передала. Это вкусно.

Вручила мне пакет, а я в глаза ей смотрю и оторваться не могу, сердце как-то сладко и непривычно защемило.

- Я сам тебя провожать буду.

- Тоже мне. Еще чего. Пусть не думают, что я боюсь.

- Правильно, - я ей подмигнул, - пусть сами боятся.

- Упрямый, да?

- Еще какой. Мамка говорит, что я как баран.

Она улыбнулась, а я от удивления несколько раз моргнул. Какая у нее красивая улыбка и зубы ровные белые, а губы красные. Ярким пятном на золотистой коже».

КОНЕЦ КНИГИ