Завтра будет вчера

— Найди и исчезни навсегда. Я… я благодарна тебе за все… в этот раз. Но я не хочу говорить. Понимаешь? Ты не нищий. Ты… я не знаю, ты другой. Или ты все тот же, просто я теперь уже могу видеть это.

Смеется, а меня от ярости самого трясти начинает. "Так найди"…уверена, что ее папа, царь и бог, осчастливить меня решил. Как и тогда, когда кормил с барского стола, а второй рукой душил всю мою семью, чтоб на коленях перед ним ползали.

— Исчезну. Не сомневайся. Отсвечивать не стану. Ты свою жизнь быстро без меня устроила. Папа пропасть не даст. Он тебе десять женихов с запасом отыщет и куда-то да пристроит. И да, я другой. Я больше не тот наивный и влюбленный идиот, которого можно было за нос водить, а за спиной искать выгодные партии среди своих.

— Откуда в тебе эта ненависть к нам, Артем? Я ее кожей чувствую. Когда я тебе замену искала? Когда все время с тобой проводила? Когда с братом из-за тебя ругалась? За что ты меня ненавидишь? За то, что перестала страдать по тебе? За то, что смирилась с тем, что ты уехал, даже не попрощавшись? Или за то, что мой мир, вот сюрприз, не замкнулся на тебе одном, после нескольких лет твоего молчания?

Теперь засмеялся я. Нет в чем-то она все же не изменилась. Та же наивность, та же искренняя вера в то, что ее семья святые.

— Ненависть? Нет, скорее ярость. Я и не сомневался, что перестанешь и что смиришься, и что твой мир на мне одном не замкнулся. Твой брат мне так и сказал перед тем, как я уехал. И ты знаешь, он был прав. Я лично в этом убедился.

Щелкнул замком на двери и, перегнувшись через нее распахнул дверцу машины.

— А теперь давай. Иди. В свой сказочный мир без меня. Считай, что тебе приснился дурной сон и забудь. У тебя это прекрасно получается. Ну. Что сидишь? Иди отсюда.

Она вдруг резко схватила меня за запястье, глядя прямо перед собой

— Что он сказал? — Повернулась ко мне, и в глазах промелькнула догадка, — что можно сказать, чтобы человек оставил… вот так… подло?

Что сказал? Когда-нибудь ты узнаешь. Сейчас я бы ему за эти слова сердце выдрал голыми руками и сожрать заставил, а тогда я испугался. Не за себя, конечно. За брата испугался. За мать. Что я мог сделать? Ни черта не мог, разве что сопли утереть и убраться с дороги. Только Артур дальше пошел, одними угрозами не ограничился.

Я на пальцы ее тонкие посмотрел, и что-то засаднило в груди. Вспомнил как целовал каждый из них, как она этими пальцами волосы мои ерошила и с моими сплетала. Отбросил ее руку.

— У него и спроси. Уходи, Нари. Пошла вон.

Захлопнул за ней дверь и сорвался с места, даже не оборачиваясь. Номер одного из наших набрал.

— Бес, подберите сучку на перекрестке у площади. Одну там оставил. Сильно не прессовать. Попугайте, одежду слегка помните и закройте на стройке. Я часа через два подберу.

— А можно мы…

— Нельзя, бл**ь. Яйца оторву. Попугаете. Мешок на голову и в подвал. При ней с ее телефона меня наберете. Это логично она мне последнему звонила. Денег попросите.

Я отключился и бросил сотовый на соседнее сидение, но тот снова зазвонил, и я ответил, включив громкую связь.

— Ну что там, Тем? Как дела наши продвигаются?

— Превосходно, дядя. Как я и планировал.

— Неужели? Если все так распрекрасно, почему девку решили умыкнуть?

— Потому что артачится. Нужно действовать иначе. Надавить немного.

— Да мне плевать, хоть придуши ее. Ты знаешь, чего я жду. Мне данные нужны. Информация. По каждой сделке.

— Я еще не вхож в дом.

— Так ускорь этот процесс.

— Не дави на меня, Тарас. Я сказал, что все будет, значит будет. Не нравятся мои методы — ищи кого-то другого. И тон смени, я не один из твоих шакалов дерганых.

— Ладно-ладно, тихо. Не нервничай. Не давлю. Но там новая сделка намечается, и мне нужно знать ее условия. Трахай уже свою сучку, пусть начинает тебе информацию сливать.

— Это тебе не шалава, Тарас. Все не так просто. Терпения наберись.

— Так сделай из нее свою шалаву. Я тоже тебя не об одолжении попросил, ты за крутые бабки на меня работаешь. Отрабатывай, племянник, отрабатывай. Не забывай, из какого дерьма я тебя подобрал.

Он отключился, а я вдавил педаль газа и понесся по окружной, ожидая звонка от Беса. Бросил взгляд на часы — уже должны быть по дороге за город.

Музыку сделал еще громче, вспоминая, как харкал кровью, стоя на коленях у ног ее брата, держась за сломанные ребра, видя свое отражение в его начищенных туфлях. Каждое слово он подкреплял увесистым ударом по почкам и угрозами, что за определенную сумму Антона лет на десять упекут, если я не уберусь на хрен из этого города и из жизни Нари.

Для большей убедительности моего отца уволили с завода, того самого, на который Карен Сафарян взял его пару лет назад, а потом подожгли наш дом.