Завтра я буду скучать по тебе

Я пячусь к кровати и сажусь, положив руки на виски, будто шоры. Через несколько минут Йенс возвращается с двумя таблетками анальгетика Оксинорма по 10 миллиграмм каждая.

– Вот, – говорит он, – теперь можешь спать.

Я лежу в кровати без движения, после того как ушёл Йенс. Находясь в сонном апатичном состоянии, я вдруг слышу звук – два коротких писка, после которых следует глубокий и резкий металлический звук. Он исходит откуда-то снизу, из-под моей койки.

Сразу после него снова звучит резкий писк.

Я поворачиваюсь на бок и пытаюсь заглянуть за край кровати, где маленький зеленый огонёк мигает в пластиковом мешке среди обрезков моей одежды.

Я подползаю ближе, беру пакет и высыпаю содержимое на пол. Сразу пахнет кислым, а запах солёного моря и сырой одежды проникает в носовые пазухи и спускается вниз по дыхательной системе. Мобильный телефон магическим образом пережил проведённое в море время.

Я наклоняюсь к краю кровати и кладу мобильный под одеяло. Индикатор зарядки часто мигает, сигнализируя о том, что телефон скоро отключится. Первый сигнал, который я услышал, был, очевидно, уведомлением о сообщении, а следующие означали то, что мобильный разряжается. Сообщение прислал Гюннар Уре. Оно как раз такой длины, что я успеваю его прочесть, пока мобильный не отключился:

Официальный допрос будет завтра в три. Едет следователь из отдела по особо тяжким.

Иными словами, полиция получила результаты анализов по образцам, которые они взяли на месте преступления на маяке. По-видимому, они подтверждают, что найденная кровь принадлежит либо Бьёркангу, либо сержанту. То, что они уже послали за следователем, означает, что они довольны своей моделью происшедшего, и решили, что с точки зрения стратегии сейчас наилучший момент допросить подозреваемого.

Я опускаю телефон на пол и поворачиваюсь на бок, накрыв голову одеялом.

– Опять всё это начинается, – шепчу я сам себе под тёмным бескислородным куполом, – на этот раз они тебя на кресте распнут, если ничего не сделаешь.

Я уже собираюсь закрыть глаза, когда оксикодон достигает рецепторов в мозгу и тянет меня вниз. Вместо этого я стягиваю одеяло и сажусь. Я аккуратно вылезаю из кровати и подхожу к мужчине у окна. Покалывание в руках и пальцах ног подсказывает мне, что болевые рецепторы скоро снова проснутся.

– Эй, слушай, ты не мог бы одолжить свой телефон?

Мужчина долго смотрит на меня, ничего не отвечая, а потом наконец показывает на куртку, висящую в ногах его кровати. Я подхожу к ней и достаю мобильный телефон из кармана.

– Спасибо, я быстро, – благодарю я, беру телефон с собой на кровать и набираю номер Анникен Моритцен.

– Я его нашёл, – шепчу я, как только она берёт трубку, – я нашёл Расмуса.

– Ага, – гулко отвечает она. Судя по звукам, она на работе. Разве что она и дома установила оборудование, которое так же скрипит и трещит. – Вчера утром мне позвонил мужчина. Где ты был? Я весь день пыталась до тебя дозвониться.

– Он сказал, как его звали?

– Как его звали? В каком смысле?

– Как звали мужчину, который тебе звонил?

– Хм, – отвечает Анникен.

– Это мог быть Гюннар Уре?

– Нет, он назвал фамилию Свердрюп. Может быть, Мартин. А что?

– Ладно, забудь. Это не важно. Что они тебе рассказали?

– Что нашли в море тело и думают, что это мой сын.

– Что ещё? Они сказали что-нибудь ещё?

– Они спросили, был ли с Расмусом кто-то ещё, пока он там жил.

– И был?

– Да, несколько его друзей приезжали туда ранней осенью, но они давно уехали.

– Они упоминали про женщину?

– Да. Они интересовались, была ли среди них девушка или не встретил ли он там кого. Я сказала, что он был один.

Я слышу, как Анникен Моритцен всхлипывает, её голос приглушён, как будто она прижалась к трубке ртом.

– Что вообще происходит? – шепчет она.

– Прости, Анникен, – отвечаю я, – что не смог сделать большего.

– Нет, подожди, Торкильд, – плачет Анникен Моритцен на другом конце. Я кладу трубку и отключаю телефон. Сейчас я ничего не могу для неё сделать. Она должна пройти остаток этого пути одна. Это единственный способ пережить. Старик у окна смотрит на меня, не двигаясь.

Я встаю и подхожу к его кровати.

– Я ведь не могу пробудить мёртвых к жизни, правда? – говорю я и кладу телефон обратно в карман куртки. – Я, которому едва удаётся следить за самим собой.

…Я лежу и смотрю в потолок, пытаясь призвать сон с девушкой в светлой квартире с высокими окнами. Вместо этого появляется какая-то хищная птица, а сразу за этим между нами возникает рука. Она хватает меня и не хочет отпускать, как бы сильно я ни кричал и ни пытался вырваться.

Я открываю глаза и, задыхаясь, сажусь в кровати. Мужчина у подоконника всё ещё сидит на краю кровати и сонно смотрит на улицу.

– Чёрт, – вою я и срываю одеяло – Чёрт, чёрт, чёрт!

Я развязываю ремень на канюле, вставленной в вену, вынимаю её и бросаю на пол. После этого я иду к двери.

Я должен знать, что́ нашёл на острове.

Глава 46