Завтра я буду скучать по тебе

– Ты вернулся, – говорит доктор, заходя в комнату. В одной руке у него чашка кофе, а в другой – коричневый конверт, который он держит у подбородка, как веер. Он говорит на восточном диалекте, у него седые волосы, и он одного со мной возраста.

– В смысле?

– Мы уже давно ждём.

– Был в туалете, – отвечаю я, – живот болит.

Врач чешет нос, а я пытаюсь изобразить на лице необходимую гримасу, чтобы всё это звучало одновременно неловко и правдоподобно. Запах кабинета аутопсии всё ещё висит в воздухе. Кажется, он уже пропитал постельное бельё и стены.

– Где твоя одежда?

– Её разрезали в приёмной травматологии и сложили в мешок, он где-то здесь.

– Кто-нибудь может привезти тебе одежду?

– Нет.

Доктор опускает взгляд на свою обувь.

– Хорошо, – говорит он через некоторое время, – я посмотрю, может быть, мы можем достать для тебя что-нибудь в комнате утерянных вещей.

Он садится на кресло у кровати.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как старик, – лаконично отвечаю я.

– Доктор Вейдманн, – он протягивает мне жилистую загорелую руку с идеально ухоженными ногтями.

– Пациент Аске, – отвечаю я и ложусь на кровать. Я внезапно чувствую тяжесть в теле. Я страшно устал. – Ну что, – продолжаю я, когда ритуалы вежливости закончены, – стало быть, я выздоровел? Быстро, однако.

– Однако. – Доктор Вейдманн вздыхает и продолжает: – Мы решили направить тебя в психиатрическое отделение Осгорда на наблюдение, учитывая, что…

– Нет, спасибо, – отвечаю я и улыбаюсь так широко, как позволяют мышцы лица, – Just dropped in to see what condition my condition was in[31]. Теперь мне надо двигаться дальше.

– На нашей стороне закон.

– Какой закон?

– Принудительное направление следует из параграфа 3.2 закона об обеспечении психического здоровья и обязывает тебя пройти обследование сроком до десяти дней.

– Почему?

Он удручённо смотрит на меня, я замечаю красные сосуды в его глазах:

– Учитывая то, что произошло, мы обеспокоены, что ты можешь сам причинить себе увечья.

– А?

– Вот, – он передаёт мне конверт. Я взвешиваю его на ладони и смотрю на доктора, который так глубоко погружается в кресло, что вот-вот сложится вдвое.

– Я могу вскрыть конверт?

– Да, конечно. В нем официальное письмо о решении принять меры принудительного лечения и положить тебя в психиатрический стационар, а также ссылки на правовые основания.

На улице темнеет. Я слышу, как за окном дует сильный ветер. Одновременно с этим я вижу, что в дверном проёме появились двое мужчин. Один из них молодой и с короткой стрижкой, другой постарше и острижен наголо. Оба выглядят как обладатели пожизненных абонементов в клубе штангистов, а также докторских степеней в мастерстве физической конфронтации.

– Кто они?

– Они здесь, чтобы помочь.

– Тебе?

Вейдманн качает головой.

– Нет, в данном случае – тебе.

– Помочь с чем?

– С чем угодно.

– Когда я уезжаю?

– Сейчас, ну или тогда, когда ты будешь в состоянии ехать.

– Я могу отказаться?

– Да.

– Отлично. Я отказываюсь.

– Но… – Вейдманн снова поднимает руку, как будто это белый флаг, – но… – повторяет он со вновь обретённой силой воли, – тогда тебя отвезёт полиция.

– Нет, я поеду сам.

– Такси или «скорая»? Наши Йорн и Йорген тебя сопроводят.

– У меня нет денег.

– Мы это организуем.

Я удручённо развожу руками:

– Кажется, у меня нет выбора.

– Прекрасно.

Доктор Вейдманн встаёт с кресла и тащится к двери, а двое «помощников» заходят в комнату и, улыбаясь, встают передо мной. Это не те тёплые, радушные улыбки, с которыми встречают друзей, это два холодных намёка: «Ну вот, мы стоим напротив тебя, парня без штанов, который может угодить в психушку и которому нечего терять, так что мы улыбаемся».

Я благоговейно кладу руки на коричневый конверт и улыбаюсь в ответ. Настолько дружелюбно, насколько вообще способен, приняв во внимание обстоятельства.

– Эй, – кричу я Вейдманну, когда он уже шагает за дверь.

– Что? – он останавливается и поворачивается.

– Вы можете дать мне полчаса? – я бережно кладу руку на живот и строю гримасу, – кажется, мне снова нужно в туалет из-за клизмы.

– Конечно, – отвечает он, – а я пока посмотрю, не найдётся ли для тебя новой одежды.

Двое мужчин остаются стоять прямо у двери, а я встаю с кровати, сутуло ступаю по линолеуму в ванную, закрываю за собой дверь и включаю кран на полную мощность.

Я сажусь на унитаз и достаю мобильник старика, который всё ещё держу в руке. Пришло время брать на себя ответственность и проявлять инициативу, как Гюннар Уре любил говорить, когда наша команда сдавала позиции в спортивных матчах против адвокатской конторы.

– Торкильд? – задыхаясь, шепчет Лиз, когда слышит мой голос. – Эх ты. Я так испугалась…

– Потом, сестра, – шепчу я в трубку так тихо, как только могу, – мне нужна твоя помощь. Сейчас, немедленно.

Глава 51

Огромная коробка с потерянными вещами в отделении нефрологии, видимо, самая убогая из всех коробок, куда только можно засунуть руку, ну или это странный врачебный юмор доктора Вейдманна, который мне не понять.