Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата

После позднего завтрака мы снова встали в строй. Капрал раздал всем автоматы Калашникова. Когда подошла моя очередь, он пристально посмотрел мне в глаза, как бы давая понять, что сейчас вручит мне что-то особо ценное. Затем ткнул пальцем мне в грудь, обошел кругом и снова уставился на меня. Его темное лицо подергивалось, так же как и веки красных, воспаленных глаз. Он оскалился, будто собрался напасть. У меня затряслись колени, но капрал ухмыльнулся. Я уже собирался изобразить ответную улыбку, но его физиономия снова стала серьезной. На лбу проступили вены. Не отрывая взгляда от меня, он потянулся к деревянной коробке и достал «АК», вынул из него рожок и протянул мне двумя руками. Я колебался секунду-другую, и он с силой ударил меня автоматом в грудь. Я сжал холодный металл дрожащими пальцами и побежал в конец строя, не решаясь взглянуть на то, что мне вручили. Раньше я никогда не держал в руках оружия, и оно вызывало у меня страх. Единственное, что хоть как-то его напоминало, было игрушечное ружье, сделанное из бамбука. Мы с ребятами сами делали такие, когда нам было семь лет, и играли в войну на кофейных плантациях и в недостроенных домах. Мы кричали «пух-пух», и тот, кто успевал произнести это первым, объявлял другому, что тот убит.

Во второй половине дня мы продолжили тренировки. На этот раз с автоматами, но без патронов. Мы ползали с «АК» за спиной и, держа его в руках, бегали с ним вокруг зданий. Автоматы были несколько тяжеловаты для Шеку и Джозайи. Мальчики постоянно роняли их и снова подбирали. После обеда, длившегося всего минуту, мы перешли к другим занятиям – отправились в находящуюся неподалеку банановую рощу, чтобы отрабатывать штыковые удары на банановых деревьях.

– Представьте себе, что это враги, которые убили ваших родных и близких. Они в ответе за все, что случилось с вами, – кричал капрал.

– Так-то вы расправляетесь с теми, кто уничтожил всю вашу семью! – воскликнул он чуть позже. – Я бы сделал это вот так.

Гадафи вытащил штык и стал с остервенением колоть банановое дерево:

– Сначала я нанесу удар в живот, потом в шею, потом в сердце. Я вырежу у него сердце и покажу ему, а потом выколю ему глаза. Помните о том, что пытки, которым подверглись ваши родители, были еще более жестокими! Продолжайте.

Он вытер лезвие о банановый лист. Нас его пример довел до такого исступления, что мы с яростью набросились на стволы банановых деревьев и наносили удары, пока те не повалились на землю.

– Хорошо, – кивнул капрал и подумал о чем-то своем, от чего улыбка задержалась на его лице чуть дольше, чем обычно. Еще много раз во время учений он повторял эту фразу: «Представьте себе, что перед вами враги, которые убили ваших родных и близких. Они в ответе за все, что случилось с вами».

В тот день мы научились вставлять рожок в автомат и освоили другие базовые навыки обращения с ним. «Не нужно ставить «АК» на предохранитель, это отнимет у вас время в критический момент», – объяснял капрал. Вечером мы учились стрелять по фанерным мишеням, подвешенным к невысоким деревьям на краю леса. Шеку и Джозайя были не в состоянии удержать автомат, и капрал подставил им стул, на спинку которого можно было опереться для большей устойчивости. В конце дня нас научили разбирать и смазывать автоматы. Они были такие старые, что нередко давали осечки или вообще выходили из строя.

Когда мы вернулись в деревню вечером, мои соседи по палатке сразу отключились. Они уже не улыбались во сне. «Пух, пух, бум!» – шептал Шеку, а Джозайя бормотал: «Раз, два», – под такой счет мы отрабатывали колющие движения на банановой плантации. Я страшно утомился, но спать не мог. В ушах звенели выстрелы, все мышцы болели, натертый указательный палец нарывал. Днем не было времени обдумать все происходящее, но теперь можно было предаться размышлениям. Да, я могу разбудить в себе гнев, могу представить, как я зарежу или застрелю боевика. «Повстанцы в ответе за все, что случилось с вами». Я представил, что захватываю в плен нескольких бандитов, запираю их в доме, обливаю стены бензином и подношу спичку. Все смотрят, как горит здание, и смеются.

От этих мыслей меня отвлекло какое-то мурлыканье. Мальчик по имени Лансана, спавший через три палатки от нашей, напевал во сне. Он никогда не пел этих песен, когда бодрствовал. Петь во сне он начал именно в тот день, когда мы учились стрелять. Его голос гулко разносился над домами и затихал вдали.

Глава 13

Кажется, в одно из воскресений капрал вдруг устроил нам выходной. Он провел ладонью по плоской стороне штыка и заявил:

– Если вы верующие (я имею в виду христиан), помолитесь своему богу сегодня, потому что другого раза может и не представиться. Свободны!