Завтра нас похоронят

Теперь выдохнул Алан — удивлённо. Я усмехнулся, видя, что привёл в замешательство и Кошку. Но оно длилось недолго: рука взметнулась, и хлыст сухо щёлкнул в сантиметре от моего уха. Когда я не шевельнулся, на ее лице отразилась явная досада, а потом изумление. Но всё же девушка продолжила:

— После следующего удара станешь слепым на один глаз, можешь выбрать, на какой. Это не твои дети, это крысы. Отойди от них.

Не поворачивая головы, я окинул окружающее пространство взглядом. Ни одного человека… чёрт возьми. А пару секунд назад захлопнулось последнее окно в доме напротив. И я, чуть шире раскинув руки и посмотрев на девушку исподлобья, упрямо возразил:

— Мои.

— Тогда пусть снимут перчатки, — дёрнула плечом нападающая.

— Ты не «бык», чтобы приказывать, что нам делать, — огрызнулась из-за моей спины Вэрди.

Щурясь, Кошка сделала шаг в нашу сторону:

— А я тебя, кажется, видела с этим щенком из Управления. На этот раз он тебя не защитит, а у твоего нового дружка даже оружия нет.

Она не спешила — упивалась своим превосходством. А я понимал, что, в общем-то, у нас нет особого выбора. Может быть, если я попытаюсь драться, Вэрди и Алан успеют убежать, но если я правильно помню, что Вэрди говорила мне про Котов, то…

— Леон, мне надоело! — Джина Кац оглянулась на автомобиль. — Проломи ему череп.

Рослый парень в кожаной куртке выпрыгнул из салона, но тут же замер, глядя куда-то за мою спину. И его сестра тоже замерла. Я боялся обернуться — что-то подсказывало, что это мог быть простой отвлекающий ход, чтобы снести мне голову. И я лишь сжимал кулаки, напряженно выдыхая через нос и готовясь броситься на первого из Котов, кто сделает хотя бы одно движение в нашу сторону. Но тут тишину разрубил новый голос:

— Именем закона я приказываю фройляйн и герру Кац отойти. Иначе стреляю без предупреждения.

Говоривший медленно поравнялся со мной, и я услышал принцессин возглас удивления. Похоже, она знала этого человека. А я смотрел на стянутые в низкий хвост светлые волосы, лицо со слегка заострёнными чертами и деловой костюм, так не подходящий к угрожающей уверенности, с которой незнакомец держал в каждой руке по пистолету. Окидывая мужчину взглядом, я невольно обратил внимание на странность — левая манжета рубашки была испачкана в крови, такое же пятно было и внизу правой брючины. Но я забыл об этом, как только незнакомец снова заговорил, не переставая целиться:

— А сейчас вы садитесь в машину и уезжаете.

Неужели испугается?

Она смотрела всё так же злобно, но на этот раз злоба была другая — не торжествующая, а бессильная. Я не совсем понимал, что заставило Котов остановиться. Почти наверняка странный парень с хвостом не смог бы застрелить их одновременно, да и комплекцией он уступал Леону. Но… они стояли неподвижно. И, будь они действительно котами, я наверняка увидел бы, как они шипят и выгибают спины — словно на них скалился большой белый волкодав. Они боялись, и вывод напрашивался сам собой: незнакомец был какой-нибудь важной шишкой — либо преступником, либо политиком. И вскоре моя догадка подтвердилась:

— Как скажешь, — процедила сквозь зубы Джина. — Я с тобой ещё за это поквитаюсь, если за меня это не сделают твои же приятели из Кабинета. Пойдём, Леон!

Развернувшись, они направились к автомобилю. Незнакомец не опустил пистолетов, пока за Котами не захлопнулась дверца. Мотор заревел; сорвавшись с места и сделав вираж, автомобиль исчез в широком переулке. Только тогда мужчина убрал оружие в кобуры, довольно нелепо смотрящиеся с деловым костюмом. А потом я услышал тихое чириканье, и вдруг из нагрудного кармана пиджака высунулся попугай.

— Что за… — начал было я. И вдруг почувствовал приступ разрывающей головной боли.

Иногда они случались со мной, и я не понимал, почему. Карвен, девочка, с которой дружила Принцесса, предположила, что причиной были мои воспоминания. Я не знал, может ли голова при амнезии болеть, если что-то или кто-то из прошлого оказывается рядом. Но кое-что я сейчас понимал вполне отчётливо: странного парня и его птицу я когда-то знал.

И оказался прав.

— Дети, с вами всё в поря… — он обернулся к нам и осёкся.

Взгляд моментально переметнулся с выглядывающих из-за моей спины Вэрди и Алана на меня. Кажется, незнакомец побледнел ещё сильнее. В несколько быстрых шагов он оказался рядом:

— Ник, это ты? Какого чёрта ты здесь делаешь?

Я молчал. Прежде чем ответить, пытался прочесть, что отражается на ухоженном лице. Кажется, радость и одновременно удивление. Но это было не всё, где-то глубоко-глубоко в светлых внимательных глазах таилось подозрение. Сглотнув, я медленно ответил:

— Извините, но… я вас не помню.

Белёсые брови удивлённо приподнялись:

— Ник, что с тобой? Это же я, Вилл! Вильгельм Байерс. Правительственная школа, до того, как твоя мать увезла тебя в Штаты!

Головная боль усилилась, я покачнулся и тут же почувствовал, как Вэрди поддержала меня, крепко вцепившись в мой локоть. Вскинув глаза на Байерса, она довольно резко заявила:

— Он головой ударился, отстаньте от него!

— Это правда, Ник?