Завтра нас похоронят (авторская редакция)

«Дикозападный шериф». Рихард усмехнулся: ему, судя по нынешнему разбросу обязанностей, такое определение весьма подходило. Но главным в ответе было другое. Все сразу стало ясно до тошноты. Более не церемонясь, Ланн поднял ладонь на уровень глаз собеседника и демонстративно отстранился.

– Побеседуйте, пожалуйста, с моей рукой. Моя рука интересуется, у вас что же, опять умерли все подопытные, которых вам невесть где отлавливают?

– Почему же этим интересуется только ваша рука? – Леонгард расслабленно откинулся на спинку стула, созерцая растопыренную перед ним пятерню.

– Потому… – сквозь зубы ответил Рихард, – что остальная часть меня может воспринять ваш нынешний визит как явку с признанием в похищении детей. И для начала загнать вас в карцер на пару недель. К уголовникам.

– Достойный аргумент, – оценил Леонгард. – Но я никого не похищаю. Все мои эксперименты добровольны, я плачу за них. И я рискую жизнью, контактируя с детьми.

– Сколько ваших подопытных вышли из лаборатории? – лениво полюбопытствовал Рихард, опуская руку. – Кажется, они рискуют жизнями сильнее, чем вы.

А в правительстве блестяще пресекают все его, Ланна, попытки прекратить похищения и наладить систему регистрации «крысят». Так же, как пресекали когда-то попытки Карла – идиотские, но отважные – агитировать в их защиту, да хотя бы требования выдать детям паспорта. Пресекали очень настойчиво и болезненно. Кто бы знал обо всем этом дерьме больше Рихарда?

– Вы не понимаете. – Леонгард прервал его размышления. – Они нужны мне. Это важные исследования. Революционные.

– И каков же их предмет? С объектом более-менее разобрались, маленькие беззащитные чудовища.

Леонгард выразительно покосился на Карла. Рихард, заметив это, прищурился.

– От него у меня тайн нет. Если мне не понравится то, что вы скажете, и я захочу вас пристрелить, он будет оттаскивать меня и спасать вашу шкуру.

– Как пожелаете. – Леонгард по-прежнему не терял самообладания. – Дело в том, что я собрал статистику по стране и обнаружил кое-что интересное… очень интересное. Вы знаете, что довольно часто для спасения жизни человеку приходится пересаживать чужой орган или переливать кровь? И все эти операции, в случае той же лейкемии?

– Знаю примерно, – махнул рукой Ланн. – Одного выпотрошили, в другого вставили. Отвратительно, если разобраться.

Это он выдал намеренно, хотелось увидеть, как ухоженное лицо скривится. Оно предсказуемо скривилось: Леонгард не любил дураков и не отличал их от тех, кто лишь прикидывался. Ланна с юности умилял этот снобизм.

– Так вот, – ровно продолжил доктор, – случалось, что у врачей не было выбора и им приходилось брать в качестве доноров «крысят». На свой страх и риск, но смельчаки находились. Конечно, не живых, обычно – свежие трупы. И… – доктор сделал паузу, – ни после одной из таких операций у пациентов не случалось отторжения клеток. Независимо от группы крови и резус-фактора. Эти дети – универсальные доноры. Что-то в их организме делает их такими. Такова моя теория. И я хочу понять, как это работает.

Ланн молчал. Теперь он понимал, что самым разумным было бы застрелить утреннего гостя. Хотя бы потому, что его глаза за стеклами очков горели не предвещающим ничего доброго огнем, как у свихнувшихся ученых в фильмах вроде «Франкенштейна». Леонгард оживленно продолжал:

– Нужны подопытные. Конечно, пока никаких трансплантаций, только работа с кровью и…

– «Пока» – хорошее слово, – пробормотал Карл. – И «обычно». Там, где «свежие трупы».

Леонгард не посмотрел в его сторону. Если Ланн для него был дураком, то Карл – пустым местом.

– Эти исследования спасут много жизней.

– А сколько погубят? – Рихард снова услышал голос Карла и умилился тому, как Леонгард проигнорировал вопрос.

– Так вы поспособствуете мне?

– Нет.

– Что, простите?

– Нет. Можете умножить этот отказ на шесть.

Говоря, Рихард снова неторопливо закуривал. Он дал себе слово не размениваться на грубости и собирался его сдержать. Огонек вспыхнул на кончике зажигалки. Леонгард, не сводя с пламени глаз, сцепил на груди руки.

– Но неужели вы не понимаете, что ваша задача…

– Моя задача, – отрезал Ланн, убрав зажигалку, – защищать закон. Задачи ловить «крысят», чтобы вы их резали, у меня нет. Зато есть другая – пресекать преступления. Убийство ребенка – даже такого – преступление. Они граждане нашей страны, с соответствующими правами, как бы к ним ни относилась общественность. Вы поняли меня? Конституция, как бы ее ни кастрировали, действует.

Тирада была длинновата, зато от нее пасло бюрократией, – то что нужно в разговоре с высоколобым отморозком. Леонгард правильно все истолковал.

– Понял. – Он скорбно вздохнул. – Благодарю. Более не побеспокою.

– Обратитесь в морги, – посоветовал Ланн. – Свежие трупы в вашем распоряжении.

– Ценный совет… благодарю повторно.

В помещение вбежал Спайк и ощерился, увидев гостя. Рихард подозвал пса к себе и предостерегающе удержал за ошейник. Леонгард, с явным презрением оглядев пару проплешин в рыжей шерсти, поднялся на ноги.

– Что ж, хорошего дня. Жаль, мы не поняли друг друга.