Завтра наступит вчера

— Я говорю о твоей неуклюжести, а не о хватке. — И пихнула его острым локотком в бок — чтоб не задавался.

Господи ты Боже мой! Как же хорошо рядом с ним! Легко, надежно и очень-очень спокойно. Юля вспомнила, как, провожая их, бабушка шепнула в прихожей:

— Береги его, Юленька! Он хороший.

Юля счастливо вздохнула, закрыла глаза и прислонилась к любимому плечу. Жизнь открывала перед ней все новые и новые двери в счастье, и каждая казалась — роскошней не бывает!

Глава 19

27 октября, 1982 год

Улицы, как переплетенные пальцы, извивались, изгибались, ныряли одна в другую и заканчивались ладошками площадей. Улицы манили, лукавили, совращали — заколдовывали, настраивая на лирику и вызывая на откровенности. Как отличались эти маленькие узкие улочки от туповато-прямолинейных широких московских проспектов. В этом асфальтовом кружеве невозможно было мчаться галопом, опаздывая на работу, или с озабоченным видом тащить сумки с торчащими батонами колбасы и рыбьими хвостами. Здесь хотелось прогуливаться не спеша, рассуждая о моде, о поэзии, о любви, назначать свидания, легкомысленно обниматься. Хотелось быть неотразимой, загадочной, интересной. Улицы хороводили, освещаемые солнцем, редким в этих краях и в это время года, дышали в лицо свежим воздухом, холодили легким морозцем. Все, ну все требовало забыть о неприятностях, разочарованиях, обидах. И Лара забыла, поддавшись магическому очарованию Риги. Она весело шутила, смеялась и, как девчонка, заслушивалась Никитой Владимировичем, который, казалось, знал здесь каждый камень, каждый дом, каждый переулок. Облокотившись о гранитный парапет набережной, они молча смотрели на серую Даугаву, скованную у берега тонким льдом.

— А я здесь чуть не утонул однажды.

— Правда?

— Правдивее не бывает, — ответил он. — Видишь шрам над бровью?

Лариса внимательно пригляделась.

— Да нет, вот здесь, над левой. — Он снял перчатку с ее руки и, взяв палец, осторожно поводил над бровью. — Чувствуешь?

— Да, — ответила Лариса, ощутив легкую неровность кожи. И быстро отняла руку.

Едва заметная улыбка тронула его губы.

— А как это случилось? — спросила она, испытывая неловкость: ну дикарка, честное слово!

— С мальчишками поспорил, что прыгну с моста.

— С этого?! — Лариса в ужасе посмотрела на мост, высоко перекинутый через широкую реку.

— Нет конечно! — рассмеялся он. — На этом мосту целоваться можно, прыгать с него нельзя. Разве что сумасшедшему. Нет, мы с ребятами ездили на остров. Есть такой небольшой островок на окраине, недалеко, кстати, от знаменитого ВЭФа. Слыхала про этот завод?

— Тот, что приемники выпускает?

— Точно, — кивнул он, — они еще и телефонные аппараты неплохо делают. Ну да это неважно, к слову просто. Поехали мы тогда искупаться, понырять, поплавать — в общем, отдохнуть. Как раз только начались каникулы. Я всего неделю как к деду приехал. Лихих изображали, дураки. Пива взяли с собой, шпана безголовая. А там мост через протоку. Гораздо меньше этого, конечно, но тоже вполне приличный. Ну, я пивка попил и поспорил, оболтус, что прыгну.

— Сумасшедший, — осуждающе покачала головой Лариса.

— А никто и не спорит. Я же говорю — оболтус, крутой столичный сопляк. Решил перед земляками выпендриться.

— Ну, и что?

— Выпендрился. Прыгнул. А там каким-то макаром затесался тонкий железный прут. Над водой его было не видно. Прыгни я на сантиметр левее — и все, уже бы никогда и ничего не видел вообще. Тем более такую красавицу, как ты! — пошутил он.

— Так ты напоролся на этот прут?! — ахнула Лариса.

— Скользнул, слава Богу. Задел по касательной. Но шрам остался. Как напоминание о том, что хвастать нехорошо, — улыбнулся он.

— Урок на грани фола. — Лариса зябко подернула плечами. Все-таки Рига — не Сочи, холод давал о себе знать.

— Э, да ты замерзла! Заговорил я тебя совсем. Пойдем-ка погреемся, здесь недалеко есть очень уютное маленькое кафе. Напою тебя кофе с коньяком — согреешься.

— А есть в Риге хоть что-нибудь, чего ты не знаешь? — шутливо спросила Лариса.

— Есть, — серьезно ответил он, — гостиницы. Я никогда в них не останавливаюсь. Не люблю гостиницы, даже самые роскошные, а уж одноразовые… — Брезгливая гримаса исказила его лицо.

— Как это — одноразовые?

— На ночь, на пару часов, на час — на любой срок, если ты хочешь провести время наедине с женщиной. У нас, слава Богу, таких пока нет, а на Западе — сколько угодно. Нужно тебе — плати и веди, нет проблем.

— И многих ты водил?

— Немногих, — улыбнулся он.

«Черт, мне-то какое дело!» — разозлилась вдруг она. «А нет дела, так и не спрашивай! — ехидно посоветовали внутри. — Не будешь нарываться на неприятный ответ». Радужное настроение слегка потускнело. Она улыбнулась и беззаботно спросила:

— Ну что? Идем греться?

После второй чашки горячего крепкого кофе с бальзамом и пятидесяти граммов азербайджанского коньяка (крепнут братские связи!) с поджаренными орешками Лариса окончательно согрелась и с интересом слушала Никиту Владимировича, который рассказывал об Испании, где жил и работал уже пятый год.

— А ты корриду видел?