Завтра наступит вчера

— Конечно. Потрясающее зрелище! Захватывает со страшной силой, скажу я тебе. Будит такие мощные, древние инстинкты, которых в себе даже не подозреваешь.

— Какие же инстинкты может пробудить убийство? Ведь это же публичное убийство ни в чем не повинного животного!

— Бывает, что гибнет и матадор, — заметил рассказчик.

— Тем более. — Лариса достала сигарету. — Никогда не понимала этой страсти. Осатанелая толпа вопит, наблюдая, кто кого прибьет быстрее: матадор — быка или бык поднимет на рога беднягу.

— Э нет, не скажи! — возразил Никита Владимирович, поднося зажигалку. — Коррида — не убийство. Это — вызов, перчатка, брошенная смерти. И жизни, пожалуй. Это — схватка. Сильная, яростная! Схватка мощного животного и умного, смелого человека. Кто — кого, да, ты права. Но это — закон жизни, Лара, природы: сильный всегда побеждает слабого.

— Это закон джунглей, дикарей, а не цивилизованных людей!

Он рассмеялся:

— А под одеждой — все дикари, Ларочка! Дикари и жертвы.

— Нет, — упрямо возразила она, — под одеждой — люди. Мужчины и женщины. Разные, не спорю. Есть сильные, есть очень сильные. И слабые, конечно, тоже есть. Но — люди, а не дикари, убивающие друг друга.

— Это очень красиво, — сказал он, допивая коньяк, — благородно. А в устах такой женщины даже слегка убедительно. Но это — теория, Лара. Реальная жизнь — всегда схватка. Жесткая и жестокая.

Она погасила в пепельнице сигарету и поднялась со стула.

— Ты меня не убедил. Этот спор бессмыслен.

— Эх, Лара, — вздохнул он, — я был бы счастлив оказаться не прав.

На улице быстро сгущались сумерки. Шел снег. Крупные хлопья медленно падали, покрывая все вокруг белой скатертью. На крышах машин появились маленькие снежные холмики. Прохожие шли как один увенчанные кокетливыми белыми шапочками. Тускло светились фонари. Они освещали улицы скорее по привычке, чем по необходимости, как добросовестные служаки, вышедшие в тираж, — без надежды на успех. Их можно понять — за густой снежной пеленой все равно ничего не видно.

— О-о-о, какой снег! Ты смотри, пока мы пили кофе и рассуждали о корриде, природа взбунтовалась и решила завалить нас снегом. Чтоб не спорили!

— Глупости, обычное дело. Необычным было солнце.

— Слушай, Лара, ты по моей вине пропустила сегодня обед. А ты и так тонкая — светишься вся. Я знаю здесь один уютный ресторанчик, там очень вкусно готовят. Пойдем поужинаем, а? Очень есть хочется, честное слово. — И он улыбнулся, показав мелкие белые зубы.

«Ну да, с такими зубами ты любому горло перегрызешь, — с неприязнью подумала Лариса, — сильный человек». Она устала. Было холодно. Идея прокатиться в Ригу с чужим, малознакомым человеком показалась глупой и никчемной.

— Пойдем, а? — Его разноцветные глаза, потемневшие в быстро сгущавшихся сумерках, смотрели с мольбой. На непокрытой голове вырастала белая шапочка, которую старательно вывязывал снегопад. Именно эта шапочка и решила все за Ларису.

— Хорошо, пойдем! — неожиданно для себя согласилась она. — Далеко идти?

— Нет, — обрадовался Никита Владимирович, — совсем недалеко. Минут пять, не больше.

Эти пять минут шли молча. Говорить было не о чем. Да и невозможно — в лицо лепил снег, который словно дал себе слово превратить их в живые сугробы. Они шли, опустив головы, и каждый, наверное, думал о своем. «Как хорошо, что я ресницы не накрасила, — мелькнула дурацкая мысль, — были бы сейчас вокруг глаз черные разводы». У входа в неприметный домик, покрытый красной черепичной крышей, он распахнул перед ней дверь.

— Прошу!

Лариса вошла в небольшой холл, освещенный мягким оранжевым светом. Если бы не швейцар за стойкой с вешалками, никогда бы не подумать, что это ресторан — скорее уютная квартира, где живут гостеприимные хозяева, всегда готовые принять гостей.

— Добрый вечер! У вас заказан столик?

Перед ними возник метрдотель и, приветливо улыбаясь, вопросительно смотрел на пару, запорошенную снегом. Никита Владимирович что-то негромко ответил по-латышски и показал небольшую пластиковую карточку, вынув ее из бумажника.

— О, прошу! — в почтительном полупоклоне склонился приветливый хозяин. — Мы всегда рады гостям из Москвы. — Его глаза с интересом скользнули по Ларисе.

— Что ты ему сказал? — поинтересовалась она, устроившись за круглым столиком для двоих, расположенным в укромном уголке.

— Сказал, что ты — известная московская телеведущая.

— А ты кто?

— А я скромный чиновник, — отшутился он.

«Темнила ты, а не чиновник, — подумала Лара, — хищный, зубастый темнила. И не ухмыляйся, пожалуйста, так самодовольно. Я пошла с тобой, только чтобы забыться, чтобы выплюнуть из себя эту проклятую тоску. И чтобы поесть и согреться. Вот так!» Они заказали легкий овощной салат, сыр, бутылку сухого белого вина и фирменное блюдо «Влюбленный Пьеро» — им оказался лосось, запеченный с грибами и сыром и затейливо украшенный зеленью с овощами.