Завтра, послезавтра…

Ребята не готовы к уроку, а мне как раз сегодня смертельно хочется спать. Хорошее же впечатление останется у этого синьора от наших занятий!

Посредственно, нет, увы, очень плохо, учитель Лазала.

— Синьор Лазала, Антонио Лазала!

Это он ко мне обращается. Надо встать и ответить. Но язык словно распух и прилип к гортани. Даже пошевелиться не могу. А сердце так и колотится.

— Я жду ответа, учитель Лазала.

— Да, да, сейчас синьор Мышонок, простите… ваше превосходительство. Я в вашем… Что в вашем?.. Ах да, распоряжении. Нет, не могу. Не выходит. Язык одеревенел.

— Я прибыл по особому поручению министерства народного образования, милейший синьор Лазала.

— О да, синьор… Министерство образования… Да, да, синьор Мышонок.

— Первое впечатление таково, что школьное помещение не отвечает принятым нормам. А эти нормы, учитель Лазала, необходимо соблюдать строго и неукоснительно. Они гласят: «Дабы школьное здание отвечала своему назначению, оно должно быть удачно спланированным, светлым, хорошо проветриваться и отапливаться. Помимо этого, каждое здание должно иметь отопительную установку, санузел и подсобные помещения». А что я вижу вокруг, учитель Лазала?

О, если бы я мог встать и посмотреть вокруг! Впрочем, мне и так хорошо известно, какие тут хоромы!

— Что я вижу, учитель Лазала? Здесь даже окна нет! Я уже не говорю — окон, хотя бы одно окно было.

— «Окно» — имя существительное.

— При чем тут грамматика?! Если вам нечего ответить, лучше помолчите. Итак, здесь не соблюдаются, вернее, вообще игнорируются самые элементарные правила гигиены. Где вентиляция? Где яркое и равномерное освещение? По-вашему, учитель Лазала, это равномерное освещение?

Этот Мышонок, вернее, синьор Министерство с лицом мышонка, раскачивает бедную керосиновую лампу. Того и гляди, она упадет и разобьется. Кто тогда новую купит? Этот господин?

— Так. Ну, а где у вас ученики моются? Под краном?

— У них нет водопровода, синьор Министерство. Но руки я каждый раз заставляю их мыть.

— Итак, кранов у вас нет. А душ?

— Душ?! Ха-ха-ха!

— Как вы смеете нагло смеяться мне в лицо?

— Чем же я виноват, если у нас воды нет! Я-то тут при чем?

— Ну, а фонд помощи школе имеется?

— Фонд помощи? Книги мне подарил инспектор из Аччеттуры, тетради я сам купил, да и цветные карандаши тоже.

— Эти географические карты давно устарели.

— Мне их подарил мой друг из Матеры. Если бы не он, у меня и таких не было бы.

— Ваши ученики ходят босиком.

— Знаю. Но что поделаешь?

— А где у вас столовая или буфет?

— Вон там в углу стоит кастрюля с остатками обеда. Я уже не раз делился с ребятами. Но больше не могу. Так у меня ни одной макаронины не останется и я по уши залезу в долги, ваше превосходительство!

— Каждый нуждающийся ученик ежедневно обязан получать тарелку горячего супа. Ему бесплатно полагается пара ботинок и лекарства. Вам известно, синьор Лазала, о чем говорит соответствующая статья итальянской конституции? Что же вы молчите?

— Не знаю. Веки слипаются, а вы пристаете ко мне со всякими вопросами.

— Из вашего ответа я заключаю, что вы не знаете данной статьи конституции. Она звучит так: «Республика должна устранить препятствия социального и экономического порядка…» Зарубите себе это на носу, синьор Лазала, — «препятствия социального и экономического порядка, которые ограничивают свободу и равенство граждан и мешают всестороннему развитию человеческой личности». Проснитесь, дорогой учитель, пора и вам устранить препятствия.

— Я тут ни при чем. Это государство не желает открывать школу ради каких-то пятнадцати учеников.

— При чем тут государство? Я с вами говорю, а не с государством. Прошу вас отвечать здраво и логично, маэстро.

— Обучение в школе обязательно и бесплатно.

— Вот и прекрасно. Наконец-то вы вспомнили эту важную статью конституции. Но, милейший Лазала, ваше поведение и внешний вид удивляют меня. Вы небрежно, удивительно небрежно одеты. Имеется целый ряд благотворительных учреждений, общества помощи школе, международные организации, интересующиеся вопросами просвещения. А вы, что вы делаете, чтобы…

— Макароны с томатной подливкой.

— Что? Вот эту гадость?!

— Да, лучше у меня не получается. Подливка все время подгорает.

— Вы обязаны знать также, что учитель должен поддерживать чистоту и порядок в классе. Ведь учитель не только служащий, он прежде всего воспитатель детей и юношества. Вы признаете, синьор Лазала, что нарушили инструкции министерства просвещения?

— Да, да, синьор Министерство, простите, синьор Мышонок.

— А отопление? Разве можно назвать отопительной системой эту кривоногую печку, которая так сильно чадит?

Чадит? А вдруг, а вдруг это… Голова Антонио точно налита свинцом, веки слипаются, какая-то сила клонит его к земле. В ушах звон! Это колокольчик звенит, звенит.

Дверь отворилась, и на пороге выросло странное существо с огромными глазами. В комнату ворвался ветер. Антонио открыл глаза, на этот раз уже наяву. Что-то случилось! Но что?

Ноги его не слушаются, но любой ценой надо добраться до двери. Он должен добраться. Немного воздуха, он задыхается.