Завтра (СИ)

- Да, я помню, Хеймитч просил зайти к нему,- говорит она. Женщина наливает чай Китнисс и в это время исподлобья наблюдает за мной, как бы говоря: «Ну, что ты стоишь? Я не просто так говорю это! Думаешь, враньё доставляет такое удовольствие?» Отрывисто киваю и снова смотрю на Китнисс, но теперь уже более уверенно. «Извинись. Попрощайся и уйди!» «Извини. Попрощайся и уйди!»

- Я зайду ближе к вечеру, хорошо?- Поражённый, вцепляюсь пальцами в дверной косяк, да так, что аж костяшки пальцев начинают белеть. Я не говорил этого. Не собирался. Хотел, но даже в мыслях не признавался. Что со мной происходит?

Китнисс внимательно наблюдает за мной, словно выискивает любой повод для подозрения. Как будто чувствует, что что-то не так.

- Хорошо,- в конце концов, хрипловато отвечает она, после чего сдаётся и вновь отводит глаза в сторону.

***

Ни к какому Хеймитчу я, естественно, не иду. Как только оказываюсь дома, запираю дверь и, тут же взбегаю вверх по лестнице, к себе в комнату, готовясь к очередному приступу. То, что со мной происходило пару минут назад в соседнем доме, к другому привести и не может. Не спланированные слова. Я и не думал что говорил. Не контролировал себя, при этом, вроде бы, не сделал ничего плохого.

«Не сделал ничего плохого?!»

Монстр внутри меня негодует. Он как будто слабеет. Голос затихает и уступает место чему-то другому. Привычному, но, в то же время, запретному, неизвестному и затуманенному. И я не знаю, чего стоит придерживаться. Мои мысли, мои вспоминания, но сам я затерялся где-то среди этого бардака.

С шумом захлопываю дверь спальни, и прислоняюсь спиной к стене, прикрыв глаза. Дыхание сбито от бега, а сердце работает как заведённое, не позволяя спокойно вздохнуть.

Лихорадочно рыскаю в голове в поисках советов, которые давал мне доктор, в предотвращении приступов. Не успеваю даже глаза распахнуть, как уже срываюсь с места в поисках карандаша, или любого другого пишущего предмета. Нарисовать. В лечебнице мне советовали делать именно это. Выводишь на бумагу то, что тебя гложет в мыслях. Но в Капитолии я даже думать об этом не хотел. В приступах чаще всего присутствовала она, и я придерживался тактики: «Чем меньше буду думать о Китнисс и видеться с ней, тем быстрее они уйдут!» Прав был, однако…

Лихорадочно нашариваю карандаш и начинаю изображать всё то, что уже предостерегающе начинает проявляться в мыслях. Рисую прямо на стене, не жалея обои. На обычном листе места бы просто-напросто не хватило.

Я очень редко рисовал карандашом, да и вообще в последнее время почти не брался за различные этюды. Рука сначала неуверенными и дрожащими движениями рисует первые очертания, а потом с каждым разом всё ровнее и ровнее. Точнее и точнее. Изображаю иллюстрации на стенах, и они тут же исчезают из мыслей, оставляя на своём месте пустоту. Освобождают голову и позволяют думать самому.

Даже когда приступ заканчивается, я не тороплюсь прекращать рисовать вместе с ним. Карандашом, вычерчиваю серые, как и моя жизнь, линии новых и новых иллюстраций, какие только могу вспомнить. Только когда стена заканчивается, и я натыкаюсь на свои же, ранее изображённые, рисунки, ошарашенно отступаю на шаг назад. В хлам истёртый карандаш сам выпадет из руки, и я только сейчас осознаю, что сделал. Проделанную работу тоже можно назвать своеобразным приступом. Я не осознавал, что делал, но это помогло. Благо лучше видеть кошмары на стенах, чем круглосуточно у себя в голове. Теперь так и будет – лучше.

========== 12. ==========

Спокойствие – это умение сохранять ясность ума и трезвость рассудка при любых внешних обстоятельствах.

В нерешительности стою на пороге её дома.

Снег, наконец-то, перестаёт выпадать и теперь белым пушистым одеялом лежит на земле, блестя на свете, льющемся из окон. Вечер только-только наступает в Дистрикте, а темнеет уже значительно раньше.

Тяжело вздыхаю и снова перевожу взгляд на дверь. После дневного приступа мне особенно трудно сейчас просто, как ни в чём не бывало, зайти к ней в дом. Но ведь я обещал. И Китнисс согласилась.

Делаю несколько коротких стуков в дверь, прежде чем внутренний голос успевает возразить, и отчего-то облегчённо выдыхаю. С души, словно, часть груза сваливается, но оставшаяся половина всё так же продолжает давить. Успеваю отойти всего на пару шагов назад, прежде чем дверь открывается и на пороге появляется Китнисс. На ней уже не заношенная ночная рубашка, а свитер мягкого персикового цвета и обычные брюки. Влажные волосы завиваются и кажутся темнее обычного. Они, не расчёсанными локонами, ложатся Китнисс на плечи, оставляя мокрые следы на одежде. Кожа у девушки нежно-розовая, на морозе становится ещё румянее.

- Привет,- смущённо Китнисс, чуть приподнимая уголки губ в подобие улыбки.- Заходи.- Она отходит в сторону, позволяя мне пройти. Девушка непринуждённо машет рукой в сторону гостиной, и я успеваю заметить, что в ладони она держит щётку для волос.