Завтра (СИ)

Времени для скуки никто не находил. Хеймитч то и дело рассказывал какие-то истории в своём духе. Мы вспоминали всё хорошее, плохое, случившееся в убывающем знаменательном для Панема году. Радовались и в каких-то моментах грустили одновременно. Я опускаю глаза и замечаю почти незаметно трясущиеся руки Китнисс, когда речь заходит о погибших близких. Ободряюще сжимаю её ладонь, и девушка в точности повторяет моё действие. Наши взгляды встречаются, и в её серых глазах я улавливаю проблеск надежды и спокойствия.

Всё кажется настолько привычным, обыденным, правильным, что я начинаю привыкать к шуму запущенных салютов и петард за окном, к приглушённой игре новогодних телевизионных передач, к громким восклицаниям Хеймитча и смеху Сальной Сей над его неординарными суждениями и историями, к радостной Кэсси, сидящей у ёлки в самом предвкушении заветного часа, к Лютику, всеми способами старающемуся отгородиться от бесконечного шума, к лёгкой улыбке Китнисс – самой счастливой и невероятной улыбке в мире. Ведь она всегда улыбалась мне с такой добротой и доверием, что сердце трепетало и грозилось выпорхнуть из груди.

Вот и сейчас я стараюсь невзначай поглядывать в сторону девушки и словно специально мучить себя очередным, приятно ноющим, горьковато-сладким чувством в груди, которое приносит почти физическую боль, но вместе с тем и невероятный покой. Не похожие ни на что эмоции, которые просто нельзя спутать.

От мыслей меня отвлекает очередная порция запущенных салютов в центре Дистрикта и шум открывающегося шампанского. Я бросаю быстрый взгляд на часы и с удивлением понимаю, что до полуночи остаётся всего ничего.

Развлекательная программа по телевизору плавно переходит в официальное поздравление Пейлор – новой управляющей всего Панема. Хеймитч торопливо разливает всем шампанского, хотя сам, наверняка, не отказался бы от напитка покрепче. Кэсси тоже подбегает к столу и цепляется за бабушку. Салли улыбается девочке и помогает ей забраться на стул, чтобы «быть на ровне со всеми».

Когда речь президента заканчивается, сменяясь коротким отсчётом до Нового года, Хеймитч издаёт очередной праздничный клич и поднимает полный бокал. Я улыбаюсь, узнавая своего старого ментора, и тоже тянусь за шампанским, когда осознаю, что всё ещё держу Китнисс за руку.

Девушка оборачивается и с обескураженным видом замечает то же самое. Но я не отпускаю её ладонь, а только крепче сжимаю в своей.

Хеймитч уже вовсю говорит свои поздравления, а мы так и не двигаемся с места. Я понимаю, что должен сделать, но не знаю смогу ли. Приступов не было давно, но запрет на них никто не ставил.

Когда Китнисс свободной рукой привычно тянется к волосам, я перехватываю её движение и сам откидываю длинные тёмные локоны ей за спину. Отсчёт сменяется гимном Панема, но знакомая мелодия, как и мысли, напрочь путается и забывается в голове, когда я чувствую привычные мягкие губы Китнисс на своих губах.

Сердце почти болезненно пропускает удар, а потом с нарастающей силой начинает отбивать нечеловеческий ритм и шум его напрочь заглушает грохотание праздничных салютов.

Я ничего не ощущаю кроме головокружения и мягкого притяжения, которое ощущал почти всегда, невзначай прикасаясь к Китнисс. Сейчас это кажется иначе.

Чувствую её руки, крепко обвивающие меня за шею, словно не желая отпускать.

Всего лишь мягкое прикосновение губ по-настоящему вынуждает меня забыться, а мысль о том, что я могу целовать Китнисс, не боясь приступов, вселяет невероятную надежду и заполняет пустующую дыру в груди теплом и доверием.

Впервые я совершенно забываю про Хеймитча, Салли с внучкой и совершенно не задаюсь вопросом о том, что они будут думать об этом.

Я слишком долго ждал, чтобы вновь торопиться сейчас. И это не сон; не приступ. Это взаправду.

Под своими руками, лежащими на талии Китнисс, чувствую лёгкую ткань её сегодняшнего кремового платья.

Отрываюсь от её губ только потому, что дыхание напрочь перехватывает, а взгляд всё ещё затуманен.

Она улыбается лёгкой лукавой улыбкой и поспешно прячется у меня на плече. Я бесшумно вздыхаю и зарываюсь в небольшие кудри тёмных волос, вновь и вновь вдыхая их привычный вкусный запах.

Мы стоим так какое-то время, пока каждый не придёт в себя, а мысли не вернутся на круги своя. Сейчас я готов многое отдать за то, чтобы хотя бы на пару секунд узнать всю правду, таящуюся в голове у девушки, которую я с таким трепетом держу в объятиях.

Бегло оглядываюсь по сторонам и вижу, что всем либо просто-напросто не до нас, за открыванием новогодних подарков, либо гости тщательно строят из себя непричастный вид. Только глядя на Хеймитча я замечаю сдержанную, почти незаметную улыбку. Салли же стоит к нам спиной, помогая Кэсси освободить полученную куклу от упаковки.

- Знаю, звучит глупо,- неуверенно начинаю я,- но мы забыли про подарки.

Китнисс поднимает на меня свои серые глаза, беззвучно смеётся и чуть качает головой.

- Ты должна это увидеть,- настаиваю я.

Девушка хмурится и пожимает плечами.

- В любом случае, у меня тоже для тебя кое-что есть.