Завтра ты войдешь в класс

Через полчаса я уже знал несложную его систему взглядов, всю его незамысловатую «педагогику». Он убежден, что дети теперь не в пример хуже прежних. В основу его пространных рассуждений положены три главных «пункта». Первый — нынешние дети много знать стали. Им слово — они тебе десять. Второй — старших не уважают. Третий — помогать по хозяйству не хотят. Одно хулиганство на уме. И все беды от того, что не стало в детях страха божьего. Последнее старичка особенно огорчало.

Конечно, ему легко было возразить. Страха божьего не стало — значит, наша атеистическая работа дает плоды. Дети много знают и не боятся спорить с такими вот реакционными старичками — это же прекрасно! Уважение к старшим? Но его надо заслужить. Лицемерить дети не умеют. По хозяйству не помогают? Неправда, во многих семьях очень даже помогают. А насчет хулиганства, так зачастую ворчуны преклонного возраста, начисто забыв собственные ребячьи проделки, расценивают обыкновенные шалости детей чуть ли не как уголовные преступления.

Словом, разбить старичка по всем пунктам было нетрудно. И все-таки разговор этот заставил задуматься. Сердитый старичок говорил нечто знакомое, слышанное и от некоторых родителей, и даже от учителей. Дети, мол, теперь «не те», избаловались, все труднее поддерживать дисциплину. Значит, это была не просто воркотня, а в самой жизни есть что-то порождающее такие мнения.

Что касается меня, то, работая с детьми четвертый десяток лет, я не заметил, чтобы они стали сколько-нибудь хуже. Как и тридцать лет назад, они инстинктивно убеждены, что появились на свет для счастья, они так же не злопамятны, отзывчивы на добро, с веселым изумлением вглядываются в мир и спешат испробовать в нем свои силы. Энергия по-прежнему плещет у них через край, они искренне радуются, глубоко огорчаются, сильнее, чем взрослые, ощущают прелесть природы, по-прежнему любят животных и растения.

Разумеется, это уже не те дети, какие были когда-то. Радио, кино, книги, телевидение, развитие средств сообщения ускорили их приобщение к взрослой жизни. Нынешние дети раньше узнают недетскую сложность жизни, быстрее развиваются физически и умственно. Быстрее расстаются со сказками, ребяческой доверчивостью и наивностью.

Вот это раннее повзросление и создает известные воспитательные трудности. В первую очередь их ощущают те учителя, которые, подчиняясь психологической инерции, продолжают считать детей примитивнее, проще, чем они есть на самом деле. Методические приемы таких учителей, уровень их воспитательной работы отстают от развития их воспитанников. И, как результат, — те самые срывы поведения, о которых мы слышим на педсоветах: разбито оконное стекло, сорван урок, кто-то неуважительно разговаривал с учителем и т. п. А бывает и хуже — кое-что о наших детях мы узнаем и от работников милиции.

Да, бесконечно сложна наша работа. И наибольшие трудности испытывают на первых порах именно молодые учителя. Сколько раз приходилось наблюдать, как, погрузившись в мелочи школьной жизни, они упускают из вида самое главное. Им кажется: чтобы работать хорошо, нужно не так уж много — знать предмет, освоить общую и частные методики, быть построже с учениками. Они хорошо запомнили, что надо не только обучать, но и воспитывать. Как это делать — их тоже учили. Кроме того, есть и примерный план воспитательной работы. Словом, все как будто ясно… пока они не оказываются с глазу на глаз с детьми. Вот тут-то и обнаруживается, что и в учебниках педагогики, и в плане написано далеко не все. Первым подводным камнем, на который обычно наталкивается молодой педагог, является слабая дисциплина учащихся.

Он нервничает, наказывает, снижает оценки за поведение, но ничто не помогает. Немало времени, бессонных ночей пройдет, прежде чем поймет он, что секрет дисциплины совсем в другом, что воспитание надо начинать с самого себя.

Ведь в процессе воспитания на первый план выступает личность самого учителя: его убеждения, характер, его отношение к людям, все мелочи его повседневного поведения.

Из всего мира взрослых родители и учителя — это первые люди, поведение которых дети наблюдают близко, во всех подробностях. Из этих наблюдений и возникают первые собственные оценки, первые взгляды на жизнь. Вот почему личность учителя оставляет неизгладимый след в душе ребенка. Кончается детство и юность, человек выходит на большой трудовой путь, но навсегда запоминаются ему первые воспитатели.

Вспомни, с каким уважением и любовью говорят о своих учителях герои-космонавты, с каким теплым человеческим чувством вспоминают о Макаренко его воспитанники!

К сожалению, огромное воспитательное значение личного примера некоторые педагоги явно недооценивают. Обидно бывает видеть, как учитель сам подрывает собственный авторитет. Я не говорю о тех случаях, когда он грубо нарушает правила социалистического общежития. Это большая редкость. Речь снова о «мелочах».