Завтра ты войдешь в класс

Им, пожалуй, и не особенно хотелось делать то, что они задумали. Может быть, и совсем не хотелось, но одному из них пришла в голову шальная мысль, а другой не хотел показаться трусом. Вздрагивая и озираясь, они отковыряли замазку, вынули стекло из оконной рамы и полезли в темноту. Они прокрались мимо класса, где учились, на ощупь, бестолково порылись в шкафах учительской. Не найдя ничего интересного, попробовали открыть кабинет директора, но на дверях висел замок. Попытались сорвать его ручкой от швабры, не удалось. И замок-то плохонький, но ручка сломалась, а ничего более прочного они с собой не захватили. В школе ночью было тихо и скучно, не то что днем. Оба поняли, что делать здесь, собственно, нечего…

А на другой день мы изучали следы преступления. Их оказалось более чем достаточно. Сломанная швабра, узорные следы пыльных подошв на свежевыкрашенном полу, ясные отпечатки пальцев на вынутом оконном стекле. Все это так и лезло в глаза. О неопытности преступников говорила бессмысленная неумелость всего, что они делали.

Мы были возмущены. Сгоряча даже позвонили в милицию. Но прошло время, и мы поостыли. Чувство возмущения сменилось чувством острого стыда за школу и за себя. Нам вдруг стало ясно, что воришки-то свои, доморощенные. Понятно, что если двое мальчишек лезут в окно родной школы, то виновата прежде всего она сама. Она не воспитала, не внушила, не заинтересовала, не… не… Но одна ли она? Разве больше никому нет дела до наших детей?

И еще вопрос: чего они искали? Я почти уверен, что они и сами этого не знали. И не было никакого обдуманного плана. До этого долго бродили по улице без мысли и цели. Потом улица опустела, а спать еще не хотелось, и скука подсказала им… Да, скука, но все-таки не одна она. Большинство ребят, как бы им скучно ни было, в окно не полезут. Нет, это нечто более серьезное. Это — заброшенность…

Одно время в школах велось раздельное обучение. Считалось, что девочки мешают мальчикам стать мужественными, а мальчики девочкам — женственными. Ничего хорошего из этого не получилось, да и не могло получиться. И все же особенности развития мальчиков и девочек надо учитывать, особенно в пионерской и внеклассной воспитательной работе.

Как правило, пионервожатая окружена девочками. Заметно, что только им она по-настоящему близка. Именно девочки заправляют всеми делами: пишут заметки в стенгазету, готовят самодеятельность, делают доклады, украшают класс. А мальчишки обычно остаются в стороне.

Часто слышишь, как пионервожатая говорит:

— Он пассивный, ничем не интересуется.

А он вовсе не пассивный — вечерами с товарищем монтирует приемник на полупроводниках. Вертится возле радиста и киномеханика, советуется с ними, проявляет максимум энергии и находчивости, чтобы раздобыть нужные детали. Только пионервожатая об этом не знает. Он ей о своей работе не говорит — ей же наверняка не интересно, да и чем она поможет ему?

Увлечь мальчишку, который и сам-то себя еще не понял, который много времени проводит на улице, пионервожатой еще труднее. Книжку ему почитать вслух? Поиграть с ним в литературную викторину? Читать он сам умеет, а викторина… Ох, уж эти викторины — тоска зеленая!

К сожалению, большинство пионервожатых у нас — вчерашние школьницы. Они не знают, как подойти к подросткам, потому что сами еще мало умеют, слабо разбираются в технике. А посмотрите, как тянутся ребята (те же «пассивные» и «трудные») к преподавателю труда, физкультуры, с какой жадностью делают любую «мужскую» работу: налаживают физические приборы, монтируют электропроводку, слесарничают, выпиливают и строгают! Мужская работа — вот ключик, с помощью которого можно проникнуть в души многих «трудных». Их распекают, прорабатывают, к ним «прикрепляют» пай-девочек, а может, достаточно было бы просто дать им интересные дела? Именно мужского влияния не хватает в школах. А ведь оно важно и еще с одной стороны. Ни для кого не секрет, что выпускники наших восьмилетних и средних школ теряются, какую специальность выбрать. Почему? Да потому, что они ни с одной мужской работой толком не знакомы. Мы облегчим им этот ответственный шаг, если усилим в школах мужское влияние.

Время от времени в школу приходят обиженные:

— Ваши школьники…

И далее следует перечисление бед. Один курил, другой окно разбил, третий нагрубил билетеру в кино… Мы, конечно, обещаем принять меры. И принимаем, но всегда нас коробит и обижает это: «Ваши школьники…»

Да, спору нет, школьники наши. Все наши — от курносенького малыша до выпускника, который на голову выше учителя. Да, мы в первую очередь за них отвечаем, но разве — только мы? И разве только школа призвана воспитывать подрастающее поколение?