Завтра утром

Рид и Бобби Джин ? Любовники ? И Бобби Джин, возможно, была беременна ? Никки с трудом усидела на месте. Вот это новость. Потрясающая новость. Неудивительно, что Рид не отвечал на звонки и держался от нее подальше, чуть ли не прятался тогда на кладбище.

Официантка с бейджиком «Тони» принесла заказ Клиффа. Жареная картошка блестела, стейк задыхался под жирной подливкой, которая затекала и на овощную смесь. Горошек и морковь выглядели подозрительно — похоже, из банки.

— Что-нибудь еще? — предложила Тони.

— Нет, мне достаточно. — Клифф посмотрел на Никки. — Точно ничего не хочешь?

— Нет, спасибо, мне и так хорошо, — сказала Никки, хотя «хорошо» ей уж точно не было. Бобби Джин и Рид? Вот это да! Как раз то, что она искала. И все-таки… совесть шевельнулась от того, что Никки собирается рыться в личной жизни, к тому же какая-то часть ее не хотела принять то, что Рид был с жертвой, что у него была связь с женщиной… с замужней женщиной. Это не в его духе. Или же эта дурацкая романтическая часть, которую она так тщательно старалась подавить, надеялась, что это неправда. Когда официантка ушла, Никки наклонилась вперед. Она старалась говорить тихо и спокойно, хотя адреналин в крови подскочил до запредельного уровня. Вот оно! Снова статья на первой странице! Подавив легкое чувство вины от того, что наживается на чужой боли, она сказала:

— Ты думаешь, у Рида был роман с Бобби Джин? — Она представила Бобби Джин Маркс и Пирса Рида и неожиданно ощутила укол ревности. Это просто смешно. Она даже не знает Рида, хотя уже много лет гоняется за скрытным детективом. — Так вот что тебя беспокоит в этом деле?

Клифф полил картошку кетчупом.

— Меня и без этого многое беспокоит. Никки придвинулась еще ближе и прошептала:

— Она была беременна?

Он вскинул голову, и глаза за темными очками сузились.

— Так ты знаешь?

— Я говорила с ее подругой, и она сказала, что может быть.

Клифф, словно его вдруг уколола совесть, не отвечал.

— Ребенок мог быть от Рида.

— От кого угодно, — быстро ответил он. Слишком быстро. — Мы точно не знаем. Пока.

— Может быть, даже от мужа.

— Бывшего мужа. Но это вряд ли. — Клифф вонзил нож в мясо. — У них были не лучшие отношения.

— Некоторые пары ладят только в постели.

— Это из опыта? — Он отрезал кусок мяса и съел его.

— Не забывайся, Зиберт.

— Прости. Я что-то не в себе. Кроме того, Джером Маркс стерилизован. Ему когда-то сделали вазэктомию.

— А ты откуда знаешь?

— Ни за что не догадаешься. Сам Маркс позвонил мне и сказал. Я не хотел говорить Риду, ты понимаешь, поэтому перепроверил. Передал информацию Окано. Ты наверняка меня поймешь, Никки. Я могу продвинуться благодаря этому расследованию. Если этого типа поймаю я, то сорву крупный куш.

— Представляю, — неуверенно произнесла она. Клифф — и амбициозен? Настолько, что действует за спиной у Рида? — Значит, Рид не знает?

— О вазэктомии? — Клифф пожал плечами. — Вряд ли. Если только ему не сказала Окано. — Жуя, он добавил: — Это ты ведь придумала «Гробокопателя», да? — Никки кивнула, и он искренне улыбнулся. — Что ж, имя прижилось. Так или иначе, этот ублюдок с нами играет. Пытается одурачить управление. Даже посылает Риду записки и дразнит его. Можно сказать, смеется нам в лицо. Надо поймать его как можно быстрее.

— Посылает записки? — переспросила Никки. Внутри все оборвалось.

Клифф покачал головой:

— Это не для записи. Вечером.

Готово.

Она сглотнула. Может, это ерунда… а может, убийца целится в нее. Сердце заколотилось, и она подумала, не рассказать ли Клиффу.

— Эй, что с тобой? — спросил он.

— Нет-нет… ничего… просто устала и расстроилась из-за проколотых шин. — Их проколол тот же человек, который вломился ко мне? — У меня… у меня были неприятности. Вчера вечером кто-то залез ко мне в дом.

— Ты обратилась в полицию?

— Пока нет.

— Почему, черт побери?

— Я… ну… глупо, конечно, просто несколько лет назад, когда я думала, что ко мне залез убийца, то вызвала полицию, а оказалось, что это пустяк… Кори Селлвуд, соседский мальчик, просто крутился у меня на заднем дворе, они там с приятелями травку курили или выпивали. Зря подняла всех на ноги… и…

— И стала посмешищем.

— Да. И у мальчика были серьезные неприятности. Я чувствовала себя дурой. Он мне нравился, а сейчас он не разговаривает со мной, когда мы встречаемся на улице.

— Он больше не ребенок.

— Но они просто курили, болтали и смеялись, и тут на тебе. Он меня так и не простил.

Она вспомнила Кори — мальчика с длинными волосами, тревожными голубыми глазами и татуировкой — колючей проволокой вокруг бицепса. Тогда ему было четырнадцать; значит, сейчас где-то двадцать шесть или двадцать семь. Это случилось вскоре после смерти Эндрю, когда Никки была на взводе. Она так и не пережила этого.