Завтра ветер переменится

Когда синьора Эдера была помоложе, она помогала по хозяйству в семье, покупавшей всевозможные журналы. По моим ощущениям, на журналы они тратили больше, чем на домработницу. Вот почему у синьоры Эдеры совершенно ничтожная пенсия и огромный альбом с вырезками из журналов. Она рассказывает, что, когда журналы выбрасывали, она доставала их из помойки, вырезала фотографии самых красивых платьев и наклеивала в альбом.

– Ты только посмотри! Это же сама Диана, помнишь ее?

Имеется в виду принцесса Диана. Когда она умерла, мне было три года, поэтому помнить ее я никак не могу, но наслышана.

– Разумеется, помню! Какое шикарное платье. Уж не от Шанель ли?

Я, конечно, специально поддразниваю синьору Эдеру. Она не выносит Шанель. Понятия не имею почему. Просто ненавидит. При звуках этого имени она немедленно рассыпается в проклятиях и оскорблениях и начинает нахваливать других модельеров, которых считает куда более талантливыми. В частности, некоего Исанлорана. Так уж она его называет.

– Далась тебе эта Шанель! Ты что, фасон не видишь? Эта Шанель только бижутерию и умела делать. Ну и жакетики эти. А здесь… Ты посмотри, какой шифон! Какие складки… Наверняка это Ланван или Исанлоран!

Пока синьора Эдера наслаждается жизнью, поливая грязью Шанель и расхваливая платье леди Ди, я готовлю пасту с фасолью на обед и омлет на ужин – его она съест уже без меня. Жаль, что старики не придумывают себе воображаемых друзей, как дети. Это был бы хороший выход. Так и вижу, как синьора Эдера сидит за ужином с Темпестиллой, своей воображаемой подружкой. Темпестилла родом из Кунео, разбирается в моде, любит сплетни, ей тоже восемьдесят девять… Уверена, они бы отлично поладили.

Сегодня у меня свободный вечер, так что я могу заняться разбором Волшебного Шкафа.

Как я уже говорила, с музыкой у меня все сложно. Еще пару лет назад я была как все – слушала примерно то же, что и все, или то, что советовали Лоренцо, Муффа и парни, с которыми я встречалась, – среди них попадались диджеи и даже один любитель рейва. И все было супер. Но вот однажды у Марии Соаве, той самой адвокатессы, кто-то включил при мне классику. Мелодия называлась «Грустный вальс», а написал ее Сибелиус. Я ее услышала и просто обалдела. Не знаю, как так вышло, что до этого я никогда классику не слушала. Не приходилось. Дома у меня никто не увлекался классической музыкой, даже бабушки и дедушки были от нее далеки, а про оперу я вообще молчу. Может быть, мои прапра и ходили пару раз в оперу, но точных сведений об этом не сохранилось, так что с классикой я ни разу не сталкивалась ни по семейной, ни по дружеской линии. Что уж говорить о моих парнях. Можно сказать, я жила в мире без классики. Ну максимум слышала по радио какие-то песни Бочелли, Каррераса, Паваротти и Пласидо Доминго, но ничего из их репертуара никогда меня не впечатляло. И тут этот «Грустный вальс» – и все, жизнь перевернулась. Теперь я слушаю только классику. Потому что ее так много, что конца-края не видно… Найдешь одного композитора, потом другого – и пошло-поехало, как наваждение. Классической музыки в соцсетях полно, да и на ютубе тоже… Я узнаю все больше потрясающих пианистов… потрясающих виолончелистов… а уж скрипачи… Они для меня что-то вроде существ высшего порядка – и мужчины, и женщины. Мне бы ужасно хотелось познакомиться с музыкантом и начать с ним встречаться. Думаю, это не так сложно: в конце концов, философы и музыканты стоят по одну сторону баррикад.

Я даже пару раз ходила на концерты, хоть это и дорогое удовольствие. Но возвращаться домой мне каждый раз приходилось в одиночестве. Так и не удалось подкараулить ни одного скрипача. Однажды Агата пошла на концерт со мной, но спустя всего полчаса уснула в кресле. Потом она, конечно, дико извинялась, мол, весь день сажала самшиты, но больше я ее не приглашала. В другой раз мне удалось затащить на концерт очередного ухажера, а потом и следующего, но оба выходили из зала надутые и раздраженные. Ну и ладно. В том, что касается классики, рассчитывать мне не на кого. Я много читала о музыке, знаю биографии композиторов, так что, увидев в кабинете Дамиано Галанти набитый пластинками шкаф, я решила проверить, нет ли у него чего из классики…

Как оказалось, у него есть все. Сотни аккуратно расставленных пластинок вблизи проигрывателя. И я могу слушать что захочу, потому что написала ему письмо.