Завтра война

Где попало висела наглядная агитация. Их плакаты были пугающе похожи на наши, только мы — бежали, а они — побеждали. Особенно впечатлял шедевр, зеркально повторяющий наш «Орел мух не ловит»: Крылатый бык топтал целую свору геральдических существ — двух орлов, двух львов, грифона, единорога и голубя. Готов спорить, что лихой слоган над этим безобразием был точным эквивалентом нашей поговорки «одним махом семерых побивахом».

Разумеется, попалась мне и груда военного снаряжения, в которой выделялись несколько скафандров и станковый плазмомет. Почему это чудище не использовали против нашего осназа? Сломано небось.

А через несколько шагов я остановился, как вкопанный.

Вот она, встреча, которую я провидел на Хосрове, в космопорту имени Труда. И ведь действительно встреча совершенно невероятная — я и в этом не ошибся.

Риши стояла ко мне спиной. Наконец-то я видел ее облеченной с головы до ног в нормальный костюм, а не какой-то повседневный комбинезон! Правда, сукно, которое идет у конкордианцев на офицерскую форму, немногим краше тех огневодогазонепроницаемых синтетиков, из которых штампуют комбинезоны.

А вот покрой у формы был симпатичный. Особенно хорошо смотрелась прямая, длинная — до щиколоток — юбка, напоминающая те, которые носят «на гражданке» женщины-заотары. Форма была новенькая, с иголочки. Похоже, этот комплект Риши получила вместе с новым назначением и званием капитана.

И вот что смешно. Одежда Риши бросилась мне в глаза сразу. А крохотный пистолет, который она держала у виска, я разглядел только через несколько секунд — казалось, она просто подняла руку, поправляя прическу, да так и застыла в задумчивости.

— Риши… ты… что это придумала?

— Решила попрощаться. Вот и впустила. А зачем? — словно бы рассуждая вслух сама с собой, сказала она. — Теперь думаю: надо было сдержать себя. Стрелять сразу. Я малодушная.

Она говорила по-русски очень недурно. (Кто бы знал раньше! Вот уж клонские хитрованы!)

Но, поскольку ее натаскивали на зачитывание прав военнопленного и всякие там «Куда ушли партизаны? Где цистерны с люксогеном? Откройте, иначе стреляем!», когда дело заходило о нормальной человеческой жизни, проникнутой нормальными человеческими чувствами и чаяниями, ей приходилось нелегко. Фразы становились короче, слова приходилось подбирать с возрастающим тщанием.

— Посмотри на меня! Обернись!

— Не подходи. Иначе выстрелю.

— Хорошо. Не подхожу. Я вот на пол здесь сяду. Если можно.

Я сел.

— Можно, — запоздало разрешила она.

— Слушай, Риши… я вот здесь зачем… — хоть и был я русским, а мне тоже пришлось мучительно искать слова, будто был я уроженцем Хосрова. — Я специально тебя искал. Тебя одну. Мне бы уже на борту флуггера быть, вместе с балеринами. Но мне нужно было тебя разыскать. Живую или мертвую. Пожалуйста, не надо убивать себя. Теперь, когда я уже увидел тебя живой.

— Ты чувствуешь как настоящий пехлеван.

Я не смог понять ее интонацию: одобрение или ирония?

— Поэтому ты меня поймешь, — продолжала Риши. — Моя жизнь выполнена. Я хорошо служила Родине. Но вы взяли верх. При помощи своего числа. Вас было много. Я имела приказ: привести «Яузу» в Хосров. Вместе с балетом. Теперь я приказ выполнить не могу. Пехлеван, который не может выполнить приказ, — плохой пехлеван. Плохие пехлеваны жить не должны.

Мне показалось, что свои аргументы в пользу самоубийства Риши излагает по одной-единственной причине: она сама в них не верит. Сейчас она не меня — себя убеждает: плохому пехлевану не жить!

— Риши, но ведь ты сама сказала: мы победили не уменьем, а числом. Значит, твоей вины здесь нет. Ни капли! Ты хороший пехлеван!

— Хороший, — эхом отозвалась она. И как школьница-отличница, сомнабулически и горделиво заговорила о себе любимой, но теперь уже на фарси:

— На Наотаре только моей спецгруппе удалось подорвать домну джипсов. Это было еще до появления вашего флота. Мы высадились ночью, тайно. Мы заложили под домной сборную мину и мне удалось увести всех своих людей. А другие группы погибли до последнего человека. Во главе другой спецгруппы в первые же часы войны я уничтожила на Каталине центральный командный пункт вашей противокосмической обороны. В системе Клары без единого выстрела захватила эту проклятую яхту. Но кто мог знать, что где-то есть предатель! Который раскрыл вам не только местоположение яхты! Он выдал вам главное: яхта не на ходу!

«Да устанет у нее рука когда-нибудь или нет?! Шутка ли: все время пистолет у виска держать! Пусть даже и маленький! Риши, ну не стой же ты статуей, обернись, посмотри на меня! Что за разговор: я к тебе лицом, а ты ко мне жопой!»

— Этому «предателю» у нас в России когда-нибудь памятник поставят. На деньги Императорского балета.

— Не будет никакой России, Александр, — убежденно сказала Риши. — Вы проиграете войну. И притом куда быстрее, чем ты думаешь.

— Держи карман шире.

— Зачем?

— Русская поговорка. Означает: «не дождетесь».

— Пустой спор.

— Нет уж ты извини, дорогая… — начал я, но меня бесцеремонно прервали: