Завтра война

— Не в проницательности дело. Просто тебе с бабами всегда везет, это я уже давно знаю, — с тоскливой миной сказал Коля и взялся за очередное — наверное, за четвертое в то утро — заварное пирожное.

Тут вдруг меня заела скромность.

— Это мне-то везет? Это мне, что ли, везет? Побойтесь Бога, кадет Самохвальский! Вечно так получается, что либо мне девушка нравится, а я ей — нет. Либо наоборот. Исса — можно сказать, первый случай, когда вроде бы все в порядке!

— Странная она какая-то, эта твоя Исса, — вдруг поднял на меня свои раздумчивые голубые глаза Коля.

— Не понял?! — сказал я довольно агрессивно.

— Да я не в обиду. Я просто говорю, что странная. Правильная слишком.

— Кто бы говорил! Сам-то небось не разгильдяй, а? Не отстающий? Отличничек! Паинька! По практическим у тебя всегда пятерки, а в теории и шестерки были бы, если б такая оценка при аттестации допускалась! А кого в пример нам ставят по три раза на дню? Не подскажешь, а, кадет Самохвальский?

— Да меня, меня… — сразу согласился Колька. — Я тоже правильный. Но понимаешь, Саша, если я правильный, то она — суперправильная. Мой секрет простой. Делай что сказали как можно точнее. И не выеживайся перед начальством. Мне легко так жить. У меня характер покладистый. Мне когда-то еще наш школьный психолог Екатерина Евлампиевна сказала: «В твоей, Николай, голове живет Идеальный Ученик…» А у Иссы…

— Что там еще у Иссы? — поинтересовался я, подозрительно заламывая бровь.

— А у нее мало того, что Идеальный Ученик, так еще и Идеальный Учитель в голове. И оба никогда не ссорятся, что подозрительно. Понимаешь?

— И что тут плохого?

— Да плохого ничего. Я же не сказал, что Исса плохая. Просто — странная, — пожал плечами Коля.

Повисла напряженная пауза.

— Можно подумать, твоя Ириша не такая, — наконец процедил я недовольно.

Я был готов спорить с Колей до посинения. Так обычно бывает со мной в тех случаях, когда я в глубине души согласен на сто десять процентов. Только боюсь себе в этом признаться.

— Во-первых, Ириша никакая не моя. А во-вторых, она совершенно не такая!

— Как это Ириша не твоя? — От этого известия я чуть кофе не поперхнулся. Откровенно говоря, я надеялся, что у них с Риши тоже пошло на лад.

— А с чего это ей быть моей? Мы просто друзья. И ничего больше. Целоваться мы с ней не целовались. Не говоря уже о чем-то большем.

— А чем же вы занимались там, в парке? И на танцах? Я, может, и не очень внимательный человек. Но не слепой же! Я собственными глазами видел, как вы там на танцульках нежничали!

— Да какое нежничали! Так, поговорили о том, о сем…

— И о чем же вы говорили, интересно знать?

— Да так… Квантовый выход приборов разных обсуждали… Она в детекторах излучений просто профессор!

— А еще? — поморщился я.

— Про гамма-всплески почирикали…

— А еще? Я имею в виду что-нибудь неспециальное? Что-нибудь человеческое!

— А что, гамма-всплески это тебе не человеческое? — окрысился Самохвальский. — Ну поговорили, конечно, и про жизнь. Она про тебя много расспрашивала. Произвел ты, видать, на Иришу впечатление. Ну и про меня спрашивала тоже. Немного. Но, знаешь, когда она заговорила о новой теоретической интерпретации дисковой аккреции межзвездного газа, которую клонские ученые недавно выдвинули…

— Ну ты и ботаник, Коля! — не выдержал я. — В кои-то веки судьба тебя свела с хорошей девушкой! А ты вместо того, чтобы взять быка за рога, с ней теории обсуждаешь!

— Ну не нравится она мне, не нра-вит-ся!

— Не верю!

— И правильно не веришь! — взорвался Коля и вскочил со своего стула. — Дело вовсе не в том, что она мне как-то уж сильно не нравится. Нравится. Но не более того. И потом, она ко мне тоже равнодушна. В этом плане… ну ты понял в каком… Хотя друг она хороший, врать не буду…

— Ну вот видишь! Сам же признал, что нравится! Чего тебе еще нужно?

— Что мне нужно?

— Да!

— Смеяться не будешь?

— Зуб даю!

— Мне нужно, чтобы была любовь. Понимаешь? — тихо, почти шепотом сказал Коля.

И я сразу заткнулся. Сразу видно — человек с недетскими запросами. Романтик!

Впрочем, он всегда такой был — слишком чуткий, слишком внимательный. Кажется, Коля все мерял по гамбургскому счету и никак не иначе. Идеалист, в общем. И неудивительно, что за время нашей совместной учебы все его влюбленности были чисто платоническими…

В душе я Колькой восхищался. Но только все равно хотел, чтобы и ему привалило счастье в личной жизни.

Хотя бы маленькое. Денечка на три.

До конца увольнения то есть.

А потому я решился на последний приступ этой цитадели мировоззренческого целомудрия.

— Но если ты уверен, что это не любовь, какого же ляда ты с ней шлялся ночью по берегу? Танцы с ней танцевал? А? Может, ты что-то темнишь, кадет Самохвальский?

— Что мне темнить, Саша? Гулял я с Иришей, во-первых, потому что интересно с ней гулять, если по-честному. Она не меньше наших преподов знает. А во-вторых, не хотел, чтобы вы с Иссой переживали, что с Риши нас вдвоем бросили. Чтобы не думали, что нам скучно.

— Вот это великодушие, я понимаю…