Завтра война

– Вам бы только дварвов вырубать. А ведь они тоже часть экосферы Фелиции.

– Не самая привлекательная часть!

– Согласна. Однако мой излучатель придуман не для истребления дварвов. А для общения с их собратьями по эволюции. С теми, которые поумнее.

– С капюшонами?

– Именно. Я, кажется, уже говорила, что под влиянием Гоши, да будет земля Фелиции ему пухом, мне удалось стать неплохим специалистом в электронике и гидроакустике. При помощи пассивной гидроакустической станции на борту скафа я научилась принимать речевые сигналы, посылаемые капюшонами. Мой переводчик обрабатывает их, за это спасибо Константину. А с помощью излучателя я посылаю капюшонам свои ответы. Разумеется, предварительно транслированные переводчиком в набор ультразвуковых импульсов.

– И завтра мы сможем поговорить с капюшонами?!

– Да.

– С каждым днем все интереснее!

Так, разговаривая о своей завтрашней экспедиции, Эстерсон и Полина добрались до дома и легли спать.

Но, увы, выспаться им не посчастливилось.

В пять часов утра к ним в гости нагрянул Качхид. Как обычно, без приглашения и без предупреждения.

– Привет… Рада тебя видеть, – без энтузиазма промямлила Полина, ожесточенно протирая глаза.

– Похоже, не очень-то рада, – угрюмо ответил сирх (по его лицу при этом перебегали пунцовые и бурые полосы – такого Эстерсон за ним раньше не замечал). – Но я тебя понимаю. И не обижаюсь. Я принес большую миску качи.

Тут только Эстерсон, торопливо настраивающий свой переводчик, обратил внимание, что на столе стоит некий сосуд. По представлениям конструктора, это была не вполне миска, а скорее пузатый глиняный горшок, расписанный незатейливым, но симпатичным орнаментом. Сверху сосуд был плотно закрыт крышкой, зафиксированной при помощи деревянного колышка, продетого через ушки на горлышке.

Заинтригованный Эстерсон подошел к горшку и, вытащив колышек, открыл крышку. Ему в нос шибанул острый запах, не вызывающий никаких определенных ассоциаций. Но, как и все незнакомое, он показался довольно неприятным, а густая масса внутри горшка – совершенно несъедобной.

Качхид тем временем продолжал:

– Это последняя миска качи, которая осталась у сирхов, живших в Барачхе. Однолицые бесцветики вырубили все деревья-качаги, и качи больше нет. Теперь в Барачхе никто не живет. Все ушли.

Эстерсону стало ясно без лишних пояснений, что Барачхой сирхи называют поселение или местность вблизи конкордианской базы. А говоря об «однолицых бесцветиках», Качхид наверняка имел в виду рядовых солдатов-демов, среди которых из-за клонирования небольшого набора геномов регулярно повторялись одни и те же фенотипы.

Полина нахмурилась.

– Зачем же нам их кача, да еще последняя? – спросила она.

– Глава Барачхи сказал, чтобы бесцветики забрали эту качу себе и убирались обратно на свои злые звезды.

– Мы-то с Полиной здесь при чем? – вздохнул Эстерсон.

– Они не понимают разницы между нами и конкордианцами. Мы все для них одинаково бесцветные. – Полина произнесла эти слова таким тоном, что конструктор понял: кому-то сейчас не поздоровится.

– Вы можете передать слова сирхов и эту миску тем бесцветикам, которые срубили качаги в Барачхе и залили все своим жидким камнем. Ведь вы с ними знакомы, я видел, – сказал Качхид. – Это не вчера началось. Но только недавно терпеливые сирхи стали нетерпеливыми. После того как летающая машина сожгла наш самоезд.

– Вертолет клонов атаковал самоходный экипаж сирхов?! – ахнул Эстерсон.

– Вертолет, да, – кивнул Качхид. – Три дня назад глава Барачхи сел в самоезд и поехал говорить с бесцветиками. Но те говорить не хотели. Там летала эта машина. Она выстрелила – и самоезд загорелся. Глава Барачхи был счастлив, что унес оттуда свою голову и миску качи!

– Мерзавцы! – выдохнула Полина и опрометью бросилась прочь из комнаты.

– Ты куда?! – Эстерсон внезапно обратился к ней на «ты» – впервые после того похмельного утра с истериками.

Она не ответила.

Эстерсон и Качхид побежали за Полиной.

На дворе было зябко, сыро и еще совсем темно. Где-то в стороне свежепостроенного космодрома взлетал конкордианский звездолет.

Хлопнула дверь радиорубки. Над ее крышей взвился вытяжной аэростат.

«С Варизом, что ли, ругаться будет?» – предположил Эстерсон. Он жестом пригласил Качхида пройти вместе с ним в радиорубку.

Нацепив на голову наушники с микрофоном и подключив разъем своего переводчика к специальному гнезду, Полина торопливо щелкала тумблерами.

– По-моему, с капитаном Мир-Мирое говорить бесполезно, – сказал конструктор.

– Разумеется! Не собираюсь с ним ничего обсуждать. Я вызываю наше консульство. Пусть дипломаты займутся клонами на Фелиции вплотную! Они грубо нарушили гарантии, данные местному населению! Конкордия должна немедленно свернуть базу и убраться восвояси!

Консульство между тем не отвечало. Полина не менее десяти раз отправила закодированные позывные. Перебрала разные рабочие частоты. Еще раз проверила исправность аппаратуры.

– Чертовщина какая-то, – пробормотала Полина, нервно покусывая нижнюю губу. – Что они там все – умерли?!

– Может, помехи? – предположил Эстерсон. – Грозовой фронт?