Завтра война

Коля! Все-таки Коля! Нет, недаром называю я его своим другом.

— “Кот” у нас уже есть. Это я. — Готовцев был горд своими позывными и не скрывал этого.

— Вот и хорошо. А я буду “Котенком”, можно? Чтобы сильнее отличалось — нарисуем сиамского. Или персидского.

— “Котенок” звучит не по-боевому. Но, принимая во внимание… — комэск крепко задумался над формулировкой, — … принимая во внимание… Короче, “котенок” так “котенок”. Традиции сильны преемственностью.

— Благодарю, товарищ капитан третьего ранга!

— Идите знакомьтесь с техниками. А вы, — Готовцев обратился к Власику и Быстрову, — свободны. Надеюсь, до конца операции.

Группа Флоры — это огромное скопление астероидов в пресловутом поясе между Марсом и Юпитером. Именно возле Флоры концентрировались эскадры, которым предстояло стать ударным ядром Экспедиционного Флота “Наотар”.

Туда же подтягивались и отдельные корабли, потрепанные в боях с джипсами и вышедшие теперь из баз Солнечной системы после неотложного ремонта и спешного пополнения личным составом. Одним из таких кораблей был наш “Три Святителя”.

Группа Флоры, по мнению командования, была в общем и целом похожа на караван джипсов. Перед сражением за Наотар командование собиралось провести здесь учения по отработке взаимодействия двух эскадр: российской и германской.

Планировалась массированная ракетная атака, стрельбы главным калибром и прочие полномасштабные увеселения с уничтожением здоровенного астероида, по структуре и габаритам близкого к флагману джипсов.

Несмотря на то, что многим из нас предстояло сражаться не в открытом космосе, а в атмосфере Наотара, атакуя укоренившиеся на планете домны и прикрывая ударные флуггеры, именно здесь, среди астероидов, наше авиакрыло готовилось провести серию учебных вылетов. Сколько именно — никто не знал.

В Экспедиционный Флот, кроме русских кораблей, вошли немецкие, а сверх того — отдельные отряды и дивизионы других наций-комбатантов. Наконец, в районе Наотара Флоту предстояло взаимодействовать еще и с вооруженными силами Конкордии.

Поэтому в придачу к штатным автоматическим переводчикам, входящим в состав аппаратуры связи наших истребителей, нам выдали еще небольшие наручные трансляторы модели “Сигурд”. Это железо свободно работало со всеми языками Великорасы и других гуманоидных рас.

Кроме стандартного набора функций “Сигурды” имели еще одну фирменную изюминку: декодировали языки нескольких сотен видов животных. Конечно, в той степени, в какой инфра-, ультра— и просто звуки, издаваемые канарейками и воронами, собаками и дельфинами, можно считать “языками”. И не только декодировали, но при необходимости и синтезировали соответствующие “фразы”.

Производители “Сигурда” уверяли, что это очень полезная бонус-функция. Скажем, совершивший аварийную посадку посреди океана пилот мог позвать на помощь дельфинов или послать по матери надоедливых акул.

Солдат, атакованный комарами, в теории получал возможность вызвать “комариных истребителей” — стрекоз или летучих мышей. И так далее.

Весь этот бред представится вдвойне бредом, если учесть, что “Сигурд” пока что работал с одними только земными животными. А воевали-то мы отнюдь не на Земле. И катапультироваться в случае чего нам предстояло не над Тихим океаном, а над Сумеречными Лесами, населенными, как гласил справочник по Наотару, промежуточными растительно-животными формами жизни. Весьма необщительными, я полагаю.

Слетать на учебу “в условиях, приближенных к боевым”, пришлось пять раз за двое суток. Такая интенсивность полетов на флуггерах приближалась к пределу человеческих возможностей.

Когда б не кое-какие плюсы — комбинированный душ, отличное питание, комфортабельные кровати с гидроматрасами, — я бы не выдержал. В каждом вылете наша эскадрилья получала новую учебную миссию. И при этом все они были спланированы так, чтобы использовать ресурс наших “Горынычей” на полную катушку. И человеческий ресурс тоже.

Мы прикрывали свои линейные корабли — многочасовое изматывающее барражирование на ближних и дальних подступах к эскадре. В один прекрасный момент по нашим радарам вмазали полосной помехой, а из группы Флоры вынырнули ударные флуггеры, поднятые с авианосцев наших коллег из Европейской Директории.

Их задачей было прорваться к российской эскадре и торпедировать наши авианосцы учебными фототорпедами. Нашей задачей — расстрелять паршивцев из фотопушек.

В грандиозной свалке наши истребительные эскадрильи перебили много флуггеров условного противника, а остальных заставили с позором ретироваться. Я даже понадеялся, что и на мою долю выпала удача. Вернулся на авианосец довольный, как слон, и готовился принимать поздравления от Кольки Самохвальского.

Увы, во время разбора полетов на Большом Полетном Парсере (в служивом народе — Прокрутчике) было отчетливо видно, что я, как самый распоследний чайник, вместо торпедоносца азартно расстрелял фантом — ложную цель. А настоящий, разукрашенный геральдическими единорогами “Фульминатор” красиво срезал Фрайман, Колькин ведущий.

За это комэск Готовцев не преминул устроить мне показательный разнос.