Завтра война

Было не время изменять семейным традициям. Какие бы сокровища ни таил схрон неведомых звездожителей, на счет “раз-два-три” Эстерсон его не вскроет. Он прекрасно понимал: для исследования загадочной находки потребуются не день и не два. Причем вполне вероятно, что, промаявшись пару недель, он так и не сможет извлечь из своего открытия никакой выгоды.

Зато поисковые вертолеты концерна могли появиться на Фелиции в любую минуту. И это окончательно утвердило Эстерсона в его решении: о сенсации придется забыть. По крайней мере до тех пор, пока не будут решены насущные проблемы робинзона и человека: еда, вода, безопасность.

“Зарыть кресло невозможно. Дотащить его в одиночку до леса мне не по силам. Пупок развяжется. Что же делать? Замаскировать под куст?!”

Эстерсон с надеждой посмотрел в сторону леса.

“А что? Пойти нарезать крупных веток, лучше с листьями. Притащить их сюда. Расставить ветки вокруг кресла, подпереть валунами. И красота! И хватит!”

Эстерсон скривился — замысел для скаутов. Даже при самом художественном исполнении придется смириться с тем, что “куст” через два дня засохнет. Торчащая посреди голого плато пожухшая метла — что может быть подозрительнее этого? Только выложенная камешками надпись “Роланд Эстерсон приветствует родной концерн на гостеприимной земле Фелиции”.

На минутку он представил себе, как это будет выглядеть — посреди безжизненной-то лавы.

И еще вопрос, сколько и каких веток нужно принести и чем их крепить, чтобы сделать серебристую стойку шасси похожей на что-то растительное, природное. На ствол какой-нибудь. Пометом диких носорогов обмазать со всех сторон для правдоподобия?

Он достал еще одну сигарету. Все равно надолго тех десяти пачек, что он захватил с собой в рюкзачке, не хватит. Так нужно наслаждаться — пока есть чем. А там может удастся что-нибудь табачное прикупить через сирхов у сотрудников родного земного консульства. На крайний же случай Эстерсон прихватил с собой семена табака…

Мысли конструктора тем временем снова возвратились к останкам истребителя.

“Ну ладно, черт с ним с креслом. А со стойкой что? Тоже кустами обсадить?” — с издевкой спросил себя Эстерсон.

Эстерсон критично оглядел свое хозяйство и пришел к неутешительному выводу. Вариантов было ровно два.

Первый: сматываться отсюда подобру-поздорову, позабыв о кресле и стойке шасси и понадеявшись, что взгляд поисковой группы никогда не упадет на данный конкретный участок побережья. Ведь они тоже не всеведущи и не всевидящи!

Второй: разыскать в лесу сирхов и попытаться войти с ними в контакт (все равно рано или поздно контактировать придется!). А потом заставить (или уговорить) сирхов дотащить стойку и кресло до леса. Эстерсон был уверен: пять-семь сирхов ему в подмогу, и они не то что до леса, а до большой земли все барахло доволокут!

“Допустим, мы выбрали вариант два. И где же сирхи, которых нужно подкупать и шантажировать?” — Эстерсон вынул из рюкзачка бинокль и принялся рекогносцировать местность.

Никаких следов разумной жизни на полуострове с первого взгляда не обнаруживалось. С большой степенью вероятности можно было утверждать, что сирхи здесь вообще не живут.

“Их можно понять. С такими соседями в пучине… — подумал он. — А если они живут где-то там, значительно севернее, то на все эти контакты у меня уйдет столько драгоценного времени, что “вариант два” станет равносилен “варианту один”, то есть бегству. В таком случае, почему бы сразу не приступить к осуществлению “варианта один”?”

Эстерсон был человеком логики и дисциплины. Уж если он приходил к умозаключению, то тут же начинал воплощать его в жизнь.

Он быстро упаковал рюкзачок, оставив на поверхности лишь нож. Затем перешнуровал ботинки и выкурил еще одну сигарету — напоследок, для взбодрения.

Оставалось только обрезать стропы парашютов, свернуть шелковые купола и спрятать их в лесу.

По-хорошему, нужно было с парашютов начинать. Ибо, в отличие от кресла, не заметить оранжевые купола при помощи хорошей оптики прямо с орбиты можно было, только пребывая в той стадии алкогольного опьянения, в какой представителям человеческого рода уже отказывает способность к прямохождению.

Эстерсон занес было нож, чтобы перерезать первый прочнейший, тончайший шнур стропы, как его взгляд упал на две извилистые борозды в песке, припорошившем местами лаву по воле крепкого ветра. Эти борозды были не очень длинными, но оставило их, без всякого сомнения… кресло!

С минуту Эстерсон флегматично разглядывал борозды. Как вдруг его осенило.

— Я идиот! — воскликнул он. — Ни на что не годный, старый кретин! На месте генерала Родригеса я бы выгнал этого Эстерсона без выходного пособия за крайнюю закоснелость мышления…

Только теперь до него дошло: кресло тянули за собой парашюты, когда их наполнял сильный юго-восточный ветер.

Он наполнял их нечасто, поскольку некому было ориентировать парашюты (служившие в данном случае полным аналогом паруса) в нужном направлении, а сами они ориентироваться не желали. Парашюты то набирали свежего ветра, то безвольно сникали до самой земли.