Завтра

Эмма двинулась по Атлантик-авеню, откуда было рукой подать до знаменитой приморской набережной, протянувшейся на многие километры. Главным образом тут и располагались самые большие казино, составившие славу этого курорта.

Вечер только начинался. Город кипел и бурлил. По главной его артерии, сиявшей вывесками гостиниц, театральных залов и ресторанов, тек нескончаемый поток туристических автобусов и навороченных лимузинов вперемешку с причудливыми таратайками.

Двадцать часов двадцать девять минут.

И все-таки светофор остановил нескончаемый поток. Эмма поспешила воспользоваться остановкой и повернула, нырнув в море неонового света. Ей не составило труда узнать на набережной характерный силуэт «Нью-Бленхейма», последнего построенного в Атлантик-Сити казино, фотографии которого она видела в журналах. Развлекательный комплекс был закончен в 2000 году. По задумке создателя, он, словно мощная флотилия среди волн морских, которые изображали четыре стоящие цепочкой пирамиды, возвышался на шестьдесят метров над уровнем моря. Ночью гостиницы-пирамиды светились лазоревым цветом двух тысяч окон своих номеров и напоминали эскадру межгалактических кораблей, готовых ринуться в бой на невидимого врага.

Двадцать часов тридцать четыре минуты.

Эмма обогнала такси и сумела подъехать к автостоянке «Нью-Бленхейма», располагавшейся под зданием и занимавшей шесть этажей. Она оставила там машину и побежала к одному из множества лифтов, чтобы попасть в холл гостиницы. В холле Эмма нашла интерактивный план зала и определила, где находится зал игровых автоматов.

Двадцать часов тридцать девять минут.

Чего только не было в этой гигантской гостинице – дюжина ресторанов, спа, бассейн, два ночных клуба, три бара и 10 000 квадратных метров, занятых залом для игр! Эмме не составило труда найти его и запомнить, каким образом до него добраться. Права на ошибку у нее не было.

Двадцать часов сорок минут.

Эмма бегом пересекла холл, поднялась на одном лифте, потом на втором и побежала по гигантской стеклянной галерее, соединяющей пирамиды между собой. Теперь нужно спуститься этажом ниже. Эмма встала на эскалатор. Потом показала удостоверение личности охраннику, и… Она в зале игровых автоматов.

Двадцать часов сорок одна минута.

Ад игроков представлял собой просторное помещение с низким потолком. Окон в нем не было, и это производило гнетущее впечатление, несмотря на веселое позвякиванье автоматов. Эмма обменяла 50 долларов на жетоны и быстрым шагом пошла вдоль ряда безруких бандитов: джекпот, «Клеопатра», «Короли дороги», «Белый Буйвол»… Сотни автоматов – цепочка жадных щупальцев, тянущихся к тебе и днем, и ночью!.. Эмма двигалась вместе с шумной толпой, которая перемещалась по лабиринту «зала аттракционов». Рядом с ней были молодые парнишки, играющие в прожигателей жизни, отцы семейств, надеющиеся сорвать большой куш, заядлые игроки с отрешенными лицами зомби, которые вновь и вновь пытали свою удачу, тридцатилетние ребята, пришедшие с друзьями хоронить холостяцкую жизнь, морщинистые и беззубые старички, ищущие ярмарочных радостей давнего детства.

Двадцать часов сорок три минуты.

Эмме трудно было понять, как можно веселиться в таком ужасном месте. Лоб у нее покрылся бисеринками пота, голова слегка кружилась. Несмотря на величину, помещение казалось тесным и давящим. Эмму подташнивало, и она на секунду остановилась, чтобы перевести дыхание и немного прийти в себя.

Тут-то она и заметила соломенную шляпку среди каскеток. И постаралась подойти поближе к группе шведских пенсионеров. Никаких сомнений не было, она видела перед собой Лину Нордвич, столетнюю пенсионерку в футболке с надписью «Люблю Стокгольм». Лина правой рукой прижимала к себе коробку с жетонами, а левой крепко держалась за металлический поручень ходунков на колесиках. Со скоростью улитки она продвигалась к следующему ряду автоматов, который начинался с автомата «Русалочка». Забыв о правилах хорошего тона, Эмма рванула вперед и первой встала у экрана.

– Du gick in i mig! Jag är en gammal dam! Tillbaks till skolan med dig sе att du kan lära dig lite hyfs![26] – возмутилась недовольная старушка.

Восемь часов сорок четыре минуты.

Эмма едва извинилась, подумав про себя: «Ворчи, ворчи, мне сейчас не до тебя!» Дождалась, когда шведка заковыляет дальше, и бросила первый жетон в щель автомата.

Двадцать часов, сорок пять минут.

«Глупость, глупость и глупость…» – повторила про себя Эмма и нажала на кнопку, запуская игру.

«И все-таки ставки сделаны, господа!» – усмехнулась она, когда пять барабанов закрутились на бешеной скорости.

Бостон, 2011 Двадцать два часа

– Черт! – завопила Эйприл. – Черт бы тебя побрал!