Завтрак для Маленького принца

С бабкой разобрались – заставили опять уехать на дачу и дать спокойно дождаться мне нового варианта. Моя московская приятельница, которая приняла участие в моих делах, забеспокоилась, напрягла знакомых, и уже через месяц я жила на Чистых прудах.

Москва сделала свое дело. Увлекая хлопотами, изнуряя расстояниями, соблазняя возможностями, она лечила от душевных невзгод. В этот город я уже приехала готовая к переменам, новая обстановка лишь усилила эту готовность. Работа увлекла меня новизной, а знакомства с большим количеством новых людей были словно прохладный освежающий воздух. Что самое интересное, с Сашей мы почти не общались. Изредка перезванивались, как бы убеждаясь в существовании друг друга в этом огромном городском пространстве. В разговоре мы обещали друг другу встретиться: «обязательно, на следующей неделе», «в выходные, точно, совершенно точно!». Но проходили дни, недели и даже месяцы, а мы не спешили увидеться. Иногда среди дневной суматохи я вспоминала о нем, что-то похожее на обязательство меня дергало, но очень быстро отпускало. Очевидным было, что жизни у нас разные, а в нашем прошлом была такая концентрация душевных переживаний, что один внешний вид друг друга невольно напоминал нам о них. А ведь именно от этого мы оба и сбежали в Москву.

Для того чтобы почувствовать себя успешной, достаточно похудеть. На «новое тело» и платье садится лучше, и движения твои более ловкие, и легок шаг. И в разговоре с незнакомым гостем – любителем искусства ты чувствуешь себя умнее (хотя, подумать только, какая связь!). В Москве я похудела, хотя и в Питере не могла назвать себя толстой. Я превратилась в тростинку сорок второго размера. Моя подруга ехидно советовала одеваться в магазине «Детский мир», а я, наблюдая за собой в большом зеркале, отмечала некую художественную утонченность, чем очень гордилась. Счастливое выражение лица, стройность фигуры помогали мне обмануть время и людей. Очень приятно стало слышать обращение «Девушка!», хотя само по себе оно меня всегда раздражало своей неразборчивостью.

Про современное авангардное искусство не писал только ленивый и тот, кто очень бережет свои нервы. Защищать или нападать на условность всегда утомительно, для этого надо иметь особый склад ума, характера и такое редкое качество, как чувство юмора. У меня все это было в дефиците, а потому я относилась к предметам и картинам, выставленным в нашей галерее, как к товарам хозяйственного магазина. Что-то было очень утилитарное в гвоздях, приколоченных к холсту, бечевке, лампочках, кусках пластилина и замазки, из которых состояли некоторые экземпляры. Чисто живописных работ было немного, но и они были какими-то «оформительскими», то есть, на мой взгляд, некрасивыми, но полезными в хозяйстве. Если серьезно, то после очевидной смысловой наполненности романских архитектурных черт и принципиальной значительности высокой готики все условности современного авангарда мне казались шарадой массовиков-затейников. Свое мнение я держала в тайне – и художников не хотелось обидеть, хотя многие из них стали весьма успешными, и работу не хотелось терять. Тем более что я неплохо справлялась со своими обязанностями. Директор галереи Сергей Леонидович, тот самый, похожий на повара, предложил мне попробовать себя в торговле.

– Платить много я вам не могу. Сами понимаете, только открылись, опыта у вас мало, вечный кризис на дворе, ну и так далее. – Он описал рукой дугу, подчеркивая масштабность невзгод, которые ему мешали тратить на меня деньги. – Но вы ведь можете хорошо зарабатывать сами…

– Как это? – искренне удивилась я.

– Ну, продадите картину – ваши десять процентов. Цены у нас не самые маленькие, так что…

Вот это «так что…» меня и подстегнуло. «Мне повезло в третий раз – попался нормальный человек, который разрешает свободу действий», – подумала я и дала согласие. Просидев над книжками по современному искусству, я набралась терминов, узнала много новых имен, научилась сравнивать манеры и стили. На первой же большой выставке я решила попробовать себя в качестве арт-дилера.