Завтрак гораздо важнее, чем рай

Один парень, военный, служил в Южном Тихоокеанском регионе и подцепил там, как это обычно бывает, очень серьезное и неприятное венерическое заболевание. Более того, это было не простое венерическое заболевание, а совершенно необычное, во всех отношениях необычное заболевание.

Прежде всего, его причинное место так распухло, что ему пришлось носить штаны на четырнадцать размеров больше. Во-вторых, оно стало необычного фиолетово-оранжевого цвета, да еще в горошек и в полосочку! Короче говоря, это был полный кошмар, и никто не знал, что делать. Врачи, к которым он обратился, понятия не имели, как лечить это заболевание. Все, что они смогли предложить, это ампутировать пенис, от чего парень наотрез отказался.

В конце концов, он решил вернуться на остров, где подцепил эту странную болезнь, полагая, что местные жители должны быть знакомы с ней, и он оказался прав. Они отлично знали, что это такое – какое же он почувствовал облегчение!

– Значит, его не надо ампутировать? – спросил он островного врача.

– Не надо, – ответил врач.

– Я знал! Я знал, что американские врачи – полные болваны! – сказал он врачу. – Они сказали, что его придется ампутировать.

– О, нет, – успокоил врач, – через несколько дней он сам отвалится.

Хорошенькое утешение!

Успех ведет к неудаче, неудача ведет к неудаче – все ведет к неудаче. И окончательное фиаско – это смерть. То, что вы умрете богатыми, не утешает. То, что вы умрете знаменитыми, не утешает. Это не играет никакой роли. Нищий вы или царь, бедный или богатый, смерть просто приходит и стирает всю вашу жизнь.

Вот в чем смысл сутры Иккью:

Если странствие жизни
Всего лишь горе и боль,
Почему мы так не хотим
Возвращаться в небо нашей родины?

Он поднимает очень важный вопрос: жизнь – это несчастье, страдание, полный крах, и все же: «Почему мы так не хотим возвращаться в небо нашей родины?»

Было бы логично предположить, что, раз жизнь так несостоятельна, люди должны с легкостью обращать свой взгляд внутрь. Но это не так. Срабатывает странный механизм. Из своих наблюдений могу сказать, что если бы жизнь не была сплошным страданием, люди бы с большей легкостью углублялись в себя, но поскольку жизнь – это одно лишь страдание, они продолжают все больше и больше надеяться. Пытаясь уйти от страдания, они создают все более и более грандиозные надежды. Они не могут повернуть назад. Чтобы отрицать страдание, чтобы оно казалось меньше, они создают еще более высокие горы надежд, и эти надежды тянут их все дальше наружу.

Нужно понять этот странный феномен. Когда вы страдаете, чтобы перестать страдать, вам нужна мечта, великая надежда, вдохновение, какая-нибудь цель в будущем, какой-нибудь рай – это позволит вам собраться с силами и вырваться из своих невзгод. Но великая надежда снова станет великим страданием – и чтобы выбраться из него, вам потребуется создать еще более великую надежду. Так человек и живет, все дальше и дальше удаляясь от себя.

Понаблюдайте за людьми и понаблюдайте за собой – очень трудно избавиться от страдания, очень трудно. Человек привязывается к нему. А что еще остается? Понаблюдайте за собой: если у вас есть выбор – быть пустым, без горя и без радости, или не быть пустым, быть кем-то, чем-то, но при этом страдать – вы всегда выберете страдание, а не пустоту.

Пустоты люди боятся больше, чем страдания. Но ваша сердцевина пуста. «Ничто» пугает людей больше, чем страдание. Никто не хочет быть «ничем», а наша сокровенная сущность – «ничто», поэтому мы и не можем принять ее. Мы постоянно ищем, мы постоянно пытаемся кем-то или чем-то стать. Если мы не можем иметь радость, по крайней мере, у нас есть боль. Если мы не можем иметь удовольствие, мы можем держаться за страдание. По крайней мере, одно утешает: нам все-таки есть за что держаться, мы не пусты.

Вот почему люди так не хотят возвращаться.

Я каждый день наблюдаю… Ко мне приходят пары: и он, и она несчастны, но они не готовы расстаться. Так, по крайней мере, жизнь кажется им наполненной – наполненной страданиями, но все же наполненной, пусть чаша полна яда, но она полна. Пустую чашу, в которой нет даже яда, принять труднее. Женщине кажется, что быть одной труднее, чем быть с мужчиной, который постоянно заставляет ее страдать. И мужчина думает, что быть одному темными ночами, в полном одиночестве, хуже, чем быть с женщиной, которая постоянно его пилит и сводит с ума. По крайней мере, рядом есть хоть кто-то, кто может его пилить, кого можно ждать, кого можно бояться, от кого можно убегать… рядом кто-то есть. Тогда появляются разные возможности. Можно с удовольствием провести ночь в отеле, зная, что дома тебя ждет жена – и ты от нее убегаешь. Но если рядом никого нет, то даже убежать невозможно, вы лишаетесь даже этой радости – радости побега.