Завтрак палача

Вот как бывает, когда кто-то думает, будто тоже может быть сердцем и мозгом большой семьи, как ее глава, а на самом деле он в лучшем случае желудок или обыкновенная глупая конечность. Я бы сказал, чаще он даже оказывается кишечником, из которого лезет на волю всякая смрадная гадость.

Если уж в одной семье такое может случиться, что говорить о распадающейся огромной стране! Дело даже не в том, что на всех хватит Удавов, а в том, что в каждой семье всегда есть свои несчастные дураки. Достаточно одного. А если их много?

* * *

В самом дальнем зале основного ресторана за большим столом, в тени цветистой арки, скромно сидели две англичанки: одна бледная, прозрачная и худая, как лист из гербария, Кейт, а вторая — полная и румяная, как сдобная булка, Джулия. Кейт было на вид года сорок два, а Джулии — не больше тридцати пяти. Впрочем, худым женщинам обычно дают на вид больше лет, чем они в действительности прожили, а полным — меньше. Но я точно знаю их возраст. А еще знаю, что они лесбиянки и любовницы. Причем та и другая официально состояли в браке с мужчинами. У Кейт есть сын Джеки, он студент медицинского колледжа в Лондоне.

Однажды я уже упоминал этих дам, когда перечислял самых заметных для меня клиентов. Если кому-то надо, пусть вспомнят, а если почему-то не сумеют — не беда.

Говорить о каждой из них в отдельности не имеет смысла — они словно единое целое: привязаны друг к другу, живут в одном обширном апартаменте, располагают одним банковским счетом и попали сюда по одной и той же причине.

Сейчас не принято замечать людей с отличной от привычных стандартов половой ориентацией. Мне это кажется оскорбительным прежде всего для них, ведь приблизительно так поступают и с инвалидами: неприличным считается даже просто отвести глаза, отвернуться, когда такой человек вдруг оказывается в обществе здоровых людей. Это все равно как привязать себе указательный палец к ладони, оставив свободными все остальные, и тем самым намекнуть, что этому пальцу есть куда и на кого указывать.

Все это оборотная сторона человеческой агрессии — та же, но с другим знаком или, если хотите, полюсом. А полюса, как известно, имеют свойство меняться. Поэтому я, когда вижу их, улыбаюсь как можно более обыкновенно, сдержанно. Мне при моей должности вообще предписано улыбаться и кланяться с достоинством.

Как-то я с одной белой цыпочкой, наполовину венгеркой, наполовину австриячкой, попал на пару деньков в один премиленький шведский городишко. Кажется, он назывался Вадстеной. Городок расположился на уютном берегу одного из многочисленных тамошних озер — Веттерн.

Мы приехали туда на роскошном древнем 12-цилиндровом «Паккарде» выпуска начала тридцатых годов прошлого столетия. Этот престарелый стальной король довоенных автомобилей принадлежал отцу моей полувенгерки-полуавстриячки (папаша как раз был австрийцем), когда-то унаследовавшему его почти из русского правительственного гаража.

Это совсем другая история, но я все же скажу, что отец моей подружки в молодости работал в гараже у советского посла в Вене, а тот купил этот автомобиль для русского министра иностранных дел Молотова. Но в первый же день испытаний на улицах Вены русский шофер задавил ребенка. Машину задержали в полиции. Господин Молотов, видимо, не захотел иметь дело с этой неприятной историей, тем более что шофер был пьян, и распорядился срочно продать «Паккард» кому угодно.

Отец моей приятельницы оказался находчивым парнем: он «подмазал» коменданта посольства как следует, и тот продал ему автомобиль за бесценок. Всю Вторую мировую войну машину прятали в альпийской деревушке в старом сарае для сена. Потом пришли русские, потом они ушли, и наконец роскошный 12-цилиндровый «Паккард» вновь почувствовал своими, все еще почти девственными, колесами автомобильное шоссе. Но хозяин машины постепенно старел, стал слепнуть, и вот за руль древнего лимузина села его хорошенькая дочурка.

Ну, тут на некоторое время объявился я, довольно молодой еще обольстительный мулат, прилетевший в Вену по делам из Бразилии. Мы пасли там одного типа — вечного должника нашего заказчика. А тип слег в венскую больницу, и мы, несколько человек, вынуждены были зависнуть в этом королевском городе.

Я случайно в демократичном ресторане познакомился с хорошенькой курносой девчонкой на «Паккарде», показал ей, как нужно ездить на таких американских автомобилях и как надо объезжать таких хорошеньких девчонок на «Паккарде». Ей все это пришлось по вкусу. Мне тоже.

В середине лета шведы устроили ежегодный фестиваль антикварных автомобилей в Вадстене на берегу озера, и папаша-австриец, уже почти ничего не видевший, и в том числе цвета моей кожи, сам предложил нам с его дочуркой съездить на его «Паккарде» на тот съезд доисторических развалюх.