Завтрак у Sotheby’s

История знает не один золотой век портретного искусства, а произведения данного жанра, созданные в эти эпохи, продаются за огромные суммы, не в последнюю очередь потому, что их утонченность и шик радовали изображенного на холсте и льстят нынешнему обладателю, повышая его социальный статус и значимость. В Великобритании в 1775–1825 годах творили Гейнсборо, Рейнольдс, Лоуренс, Хопнер, Ромни и Реберн. Еще один расцвет портретной живописи пришелся в Западной Европе на рубеж XIX–XX веков, когда сложился некий международный стиль портретной живописи, в котором сочетались несколько тенденций. В частности, модели придавался роскошный облик, восходящий к парадным портретам в полный рост в духе Ван Дейка, причем художники прибегали к виртуозной живописной манере импрессионистов. Облик этот свидетельствовал о богатстве модели: только весьма и весьма состоятельные люди могли заказать подобные портреты: в Лондоне – Сардженту, в Париже – Джованни Больдини или Полю Эллё, в Стокгольме – Андерсу Цорну, а в Мадриде – Хоакину Соролье. Однако вам следовало подумать дважды, прежде чем пригласить Больдини писать портрет вашей жены. Он имел славу отъявленного соблазнителя, а сеансы в его мастерской то и дело прерывались домогательствами автора и кокетливым сопротивлением модели.

Портреты, созданные модернистами, отличает не столько желание польстить изображенному и придать ему утонченный и роскошный облик, сколько склонность к формальным экспериментам и психологическая глубина. Существует и разновидность этого жанра, где психологизм издавна ценился особенно высоко: я говорю об автопортретах художников. Рынок неизменно откликается на проницательную, бескомпромиссную и зачастую неожиданную визуальную фиксацию внутреннего мира творца, предложенную им самим. Вот каким предстает живописец, избавленный собственной кистью от любых случайных примет. Вот какой памятник он воздвиг самому себе. Рынок предполагает, как правило не без оснований, что для себя художник – самая требовательная модель.

Railways Железные дороги

Полагаю, виды железных дорог хорошо продаются. Зрители любят поезда. В их глазах запечатленный на полотне поезд – свидетельство технического прогресса, уже ушедшего в прошлое, но по-прежнему восхитительного. Железнодорожные и трамвайные рельсы в городской черте – символ разумного, бесперебойно функционирующего урбанистического устройства жизни; в сельской местности они сделались частью пейзажа и словно прочерчивают в ландшафте с геометрической точностью упоительно правильные линии. На поезде или на трамвае вы совершенно точно доберетесь куда угодно, ведь они ходят по расписанию, а в качестве метафоры будущего успокаивают и вселяют уверенность. Однако не всегда было так. Изобретение поезда чрезвычайно расстроило Делакруа, который в 1856 году писал:

«Скоро мы и шагу не сможем ступить, не наткнувшись на это бесовское изобретение, паровоз. Поля и горы распашут, чтобы проложить рельсы: мы будем летать туда-сюда, как птицы по воздуху, едва успев на лету кивнуть друг другу. Мы уже не будем путешествовать ради того, чтобы увидеть прекрасные новые страны и местности, но лишь для того, чтобы достичь одного пункта назначения и тотчас отправиться в другой. Люди начнут ездить с парижской фондовой биржи на петербургскую, ибо предпринимательство заявит свои права на всякого, едва только урожай перестанут собирать вручную, а земля – нуждаться в тщательном, любовном уходе и присмотре. Жажда обогащения, в конечном счете не приносящая блаженства, скоро превратит всех нас в биржевых маклеров».