Завуч [СИ]

— Держать строй, сволочи! — разорялся Николаич, — Стоим, мать вашу! Правой ногой упереться в землю, левой — в щит, копья на плечи впереди стоящим товарищам! И орём! Уррра!!!

— УРРРРА! — подхватил штрафбат.

Взвод, возглавляемый полковником, командование швырнуло в самый центр схватки, приказав занять небольшую возвышенность, вокруг которой кипели ожесточённые поединки «один на один» и схватки «стенка на стенку». Сделав быстрый марш-бросок, вчерашние лаборантские крысы и забритые в армию местные ожесточённо кололи копьями, рубили топорами и сбивали вражеских бойцов с ног своими щитами.

«Хорошо», — подумал Олег в начале схватки, — «что против нас бросили такое же отребье, как мы сами».

Дальше времени на мысли не оставалось. Очередная атака противника споткнулась, не в силах преодолеть вгрызшихся в землю землян. От полковника будто расходились во все стороны волны тепла, заставляющие расправлять плечи, поднимать подбородок и без устали колоть тяжёлым копьём. Вокруг их взвода начали кучковаться бойцы из других отрядов и взводов, оторванные битвой от своих частей.

К ним даже прибился плешивый мужичок, блистающий запылённым ярко-красным плащом. И с ходу принялся пускал эффектные огненные шары в неприятеля. К нему тут же пробился Константин, сорвал с него плащ и поклялся свернуть шею, если вражескому магу удастся дотянуться магией до полковника. Защита полковника на первом месте, отряда на втором и никаких демаскирующих техник! Сила русского мата оказалась настолько велика, что огневик понял Константина с полуслова, безропотно отдал свой яркий плащ и занял место чуть сзади и левее командира. И пусть не было больше эффектных взрывов, но вспыхивающий временами огненный щит спас жизнь полковнику как минимум трижды. Солдат же, которому вручили красный плащ, с гордостью носил его аж восемь минут, пока в него одновременно не попали несколько молний, синхронно ударившие с разных сторон.

Увидевший мгновенное превращение человека в шашлык, огневик перестал клясть Константина всеми нехорошими словами, какие он знал и благодарно похлопал по плечу. Константин в ответ лишь кивнул в сторону полковника, мол, не отвлекайся, бди! Сам он стоял чуть правее Андрея Николаича, в состоянии транса следя за ходом сражения. Взгляд парня метался то влево, то вправо, казалось, он замечает каждую деталь, губы его безостановочно шевелились, временами очкарик кривился или наоборот, предвкушающе улыбался, после чего следовало очередное предсказание:

— Полковник! Через пару минут ударят в правый фланг!

— Э-э-э, лысый, лысый, чёрт тебя возьми! Да, ты! Бери своих бойцов и на правый фланг, сейчас там будет жарко, — полковник, доверившись Константину мгновенно реагировал на изменения рисунку боя.

Закованный в сталь с плеч до ног и где-то потерявший свой шлем командир рыцарской полусотни, отведённой с центра на переформирование, ударил правым кулаком себя в грудь и, щедро приправляя свои команды зуботычинами, погнал бойцов на место предполагаемого удара.

Полковник не переспрашивал парня, точно ли удар будет нанесён именно в том направлении, положившись в начале боя на его аналитические выкладки. Константин как будто играл в шахматы или го, молодой аналитик удивительным образом просчитывал ситуацию на 3–4 шага вперед. Поэтому Андрей Николаевич уже не тратил время на перепроверку информации. Самого полковника переполняла какая-то внутренняя сила, бившая из него ключом: он снова чувствовал себя молодым и нужным. Уверенность в правильности своих поступков будто свилась в стальной стрежень, который заставлял расправлять плечи, и, не колеблясь, принимать решения, взяв на себя ответственность за судьбы сотен людей. Желание схватить меч, копьё, автомат или гранату сменилось чувством потока — он как будто был сразу и там, и тут.

— Не взять вам Брестскую крепость на костях построенную! — по наитию прокричал полковник.

Ранее отданный приказ в минуты затишья складывать убитых — и своих и чужих штабелями вокруг холма, оставляя проходы в пару метров шириной, принёс свои плоды. Вражеские командиры оттянули часть сил с обоих флангов и бросили их на взятие холма. Стрелы полетели чаще и, каждый раз, когда по холму било какое-нибудь заклинание, полковнику стреляло в зубы. Он периферией сознания чувствовал, как на грани фола отбивается от магических атак оказавшийся каким-то чудом на холме огневик, и как мог старался направлять невидимую часть себя на его поддержку. Полковник ощущал себя огромной батарейкой, нет — аккумулятором, даже не так — генератором энергии. Андрей Николаевич не мог объяснить словами, что он делал, но всё его естество кричало, что это правильно и нужно.