Зазаборный роман (СИ)

Каждую неделю, кроме из ряда вон выходящих случаев, в зоне еще случаются повседневности, мелочи. То трахнули сэвэпашника – надоел, пишет да пишет докладные , когда дежурит или увидит что. То три-четыре-пять и более драк случается, половина с поножовщиной и тремя-четырьмя-пятью порезанными и двумя-тремя трупами… В неделю… Трупы на хоз.двор, к помойке, их потом за зону вывозят, в лагерную облбольницу, порезанных на крест, виновных (если известны, но такое редко) — в трюм или в ПКТ. В зависимости от социального статуса потерпевшего или убитого. Чаще всего наказание бывает следующим. Если убили рядового мента, то виновный едет на тюремный режим без добавки к сроку. Если председателя СВП зоны, то добавка к сроку, раскрутка и крытая, тюрьма, на три-пять лет. Как, например за Плотника… Сидел Александр Плотник у себя в кабинете, а двери закрыть забыл. На замок. Сидел и думал, по-видимому над наведением порядка в зоне. Тут его мысли спугнул зек, акула с четвертого отряда, Савось из Закарпатья. Зашел Савось и воткнул Плотнику электрод заточенный, прямо в сердце. И вышел. Добавили пять лет и поехал на крытую. Блатяком. Поднялся на следующую, но последнюю ступень. Выше всего на одну… По трупам, по крови. Но если жулик жулика зарезал, блатяк жулика, жулик блатяка, акула обоих или вдвоем акулу — то только ПКТ. Помещение камерного типа, здесь же в зоне. На шесть месяцев. Еще В. И. Ленин очень метко подметил, что преступный мир сам себя уничтожит. Вот ему и не мешают.

И самое поразительное — без молотков обходится. Это у меня в голове не укладывается! Булан говорит, что это Иван Иванович сделал. Хозяин. Ходит он не в сапогах, а в валенках (зимой, конечно), приволакивая ноги. Говорят — поморозил на севере, где прослужил всю свою долгую жизнь, видимо, там, на Севере, на дальняке, среди вечного снега, высоких сосен и тигров полосатых на двух ногах, понял Иван Иванович мудрость житейскую — на все воля божья. И не надо вмешиваться во внутренний мир ребят, как он зеков называет, в темный страшный мир, живущий по своим диким, но логичным и обоснованным законам. Ничего там не изменишь, ничего там не переделаешь, есть там своя власть, судьи, палачи, есть народ, есть отверженные. И не ему, Иван Ивановичу, менять этот порядок, давно установившийся. Не ему. Вот он и не вмешивается, только с офицерами и прапорами рядом живет, на работу водит тех, кто работать будет да деньги делает. На чае, на водке, на жратве… Так и живет зона, прозванная в управлении и области «пьяной».

И помогают делать деньги хозяину и офицерам зеки. На больших постах стоящие, да в активе состоящие. Кроме Фимы Моисеевича водкой еще торгуют несколько спекулянтов. На пром.зоне Демчук Коля, кладовщик пром.зоны. Завхоз шестого отряда, Прищепа, заместитель председателя СВП зоны (!) Тляскинский. Есть и еще несколько спекулянтов, — и откуда водка? Оперативники да режимники заносят, полковник Ямбаторов да капитан Шахназаров. Ну, и по их приказу подчиненные им оперативники да режимники. Больше никто в зону водку занести не имеет права. Монополия на водку. Как на воле. Иначе могут быть последствия. И плачевные…

Прапор один, Усачов, понес в зону пять бутылок водки. Больше мы его не видели, а прапора сказали — уволен. Начальник одиннадцатого отряда, здоровенный жизнерадостный Порковцев пал жертвой интриги и провокации, сделанной полковником Ямбаторовым и получил за четыре бутылки водки четыре года лишения свободы. Незаконная связь с осужденными…

А Фима Моисеевич водку на машине завозит ящиками! Опера затаскивают портфелями, режимники волокут в сумках хозяйственных, брякая и звеня на всю зону. На воле водка стоит три рубля шестьдесят две копейки, а в зоне пятьдесят рублей! Огромный бизнес — советская зона! И горе тому, кто попробует нарушить его плавный ход. Плавный и нарастающий…

Ну а чай — пожалуйста. На чай монополии нет. И это естественно — сам живи, но и другим жить давай. И несут чай все, кто не ленивый. Отрядники заносят чай в портфелях, двадцать-тридцать плит чая. Мелочь пузатая. ДПНК ночью заносит мешок, сто-сто пятьдесят плит. Ну, средний уровень. Ротный, майор, длинный и худой, раз в неделю завозит на машине с продуктами ящик-другой. Шестьсот-тысяча двести плит чая. Фиме Моисеевичу, в нагрузку к водке оперов. Естественно, и Фиме с того чая перепадает, иначе в зоне нельзя… Но настоящая акула капитализма, большой босс, чайный король, это Коля Демчук! Рассказывает про него взахлеб братва такое, хоть стой, хоть падай… Загоняет Коля чай только машинами! Раз в месяц завозит кладовщик Коля все, что ему нужно, с вольного зековского склада. И среди всякого барахла десять ящиков чая! Шесть тысяч плит чая!! По пять рублей плита!!! Считать умеете — считайте, естественно делится и с ротным, и с Ямбаторовым, и с хозяином… Иначе нельзя, зек все же Коля… А на воле чай стоит ноль рублей девяносто восемь копеек! Большой бизнесмен, Коля Демчук! Сроку у него двенадцать лет, на воле тоже был кладовщиком, за что и сидит. Опыт у него большой, вот и работает с размахом!