Заземелье

— Ладно, — сдалась Агата и со вздохом опустилась на мое ложе. Я видела, что ей этот разговор тоже дается тяжело, но жалости в моей душе не было. Для меня все они были злодеями, решившими, что вправе вершить человеческие судьбы. — Он родился избранным, я уже говорила. Духи мне сообщили, что в твоем мире появился человек, способный разрушить магическую защиту, против которой бессильны даже они.

— Виталя? Но как?..

Как может обычный человек, даже такой, каким был мой брат, бороться с силой, против которой не могу пойти даже духи?

— Не один, конечно, — Агата смотрела на меня как-то затравленно, словно стыдясь того, что должна сказать. — У меня есть дочь, — наконец, заставила она себя продолжить. — Она родилась через год после рождения Филиппа. Кто ее отец, я даже не знаю, потому что тогда вела совершенно скотскую жизнь — ложилась под любого желающего. От Анны я отказалась сразу же, стоило ей только появиться на свет. Не хотела я даже видеть, как растет и взрослеет очередная жертва. Ее воспитал приют, и, достигнув совершеннолетия, она примкнула к повстанцам. Она, как и я, одна из немногих, кто может общаться с духами. Мы с ней не видимся, но от Савелия я знаю все о ее жизни. Повстанцы живут там же, под землей. Их много, и они организовали отдельные поселения. Но они бессильны против совета и, как правило, туда попадают женщины, уже ни на что негодные. Есть там и мужчины, что добровольно отказываются от благ, положенных им по рождению, ради собственных убеждений. Но и их совет не трогает, во-первых, потому что таких мало, а во-вторых, поддерживая иллюзию мирной жизни. Для совета главное, чтобы повстанцы не нашли способ выбраться на поверхность. В общем, моя дочь там, с ними.

Я не понимала, причем тут ее дочь? Во мне ее история рождала только раздражение. Я не могла пожалеть мать, что отказалась от собственного дитя.

— По каким-то одним им известным признакам духи определили, что союз моей дочери и твоего брата породит силу, способную прорвать этот магический купол и выпустить всех желающих на поверхность. Вот собственно и все. Ради этого я и отправила Филиппа за твоим братом, а он привел тебя.

— А что значит союз? С чего вы вообще взяли, что Виталя захочет этого?

Получается, ему хотели еще и женщину навязать для какого-то священного союза. Да одна мысль, что я там осталась одна, не позволила бы ему тут на кого-то еще обратить внимание.

— Мы могли только надеяться на это, мечтать, — тихо отозвалась Агата. — А теперь и эта мечта умерла вместе с твоим братом.

— А вы спросите у своих драгоценных духов, может можно еще притащить кого-нибудь и принести в жертву вашему уродливому миру?

— В тебе сейчас говорит злоба и обида, — отозвалась Агата, и в голосе ее звучала лишь грусть. — Не можешь ты нас понять, потому что себя чувствуешь глубоко несчастной. И я тебя не осуждаю за это. Кто мы для тебя? Во мне только теплится надежда, что рано или поздно ты проникнешься всей глубиной нашего горя и простишь меня. Сама себя я вряд ли смогу простить за еще одну погубленную душу.

Ну уж нет! Губить себя я не позволю. Буду сопротивляться всеми силами. Еще даже примерно не знаю, что предприму дальше, но безмолвной жертвой точно быть отказываюсь.

В голове роились мысли, наслаиваясь одна на другую. Я пыталась выцепить главную, но она все время ускользала. Половина мыслей была связана с Филиппом. Теперь я понимала, почему, явно желая овладеть мною, он этого не делал, доводя и себя и меня до нервного истощения. Понимала, но не оправдывала. Напротив, в моей душе разгоралась все большая ненависть к нему, его фанатичности и слабости духа. Он хотел меня не меньше, чем я его, и не мог, не желал побороть свою похоть. И спас он меня от наказания исключительно ради того, чтобы продлить мои муки и потешить свое эго. Ради этого же привел в свой дом, на поверхности. Я была для него игрушкой, которая пока еще нравится в силу новизны.

— Отдыхай, детка, — услышала я голос Агаты и поняла, что она все еще сидит рядом. — Набирайся сил. И постарайся, если не простить, то хотя бы понять меня.

Она скрылась за занавеской, но тут же вернулась, неся чашку.

— Вот, выпей, — протянула она чашку мне, помогая сесть. — Это быстро поставит тебя на ноги. К сожалению, я не могу вернуть тебя обратно — портал открывается только избранным. Но я могу попытаться пристроить тебя тут, на поверхности. Пока еще не знаю, как, но что-нибудь придумаю обязательно.

Агата ушла, а я лежала без сна. Господи! Зачем мне нужна жизнь, тут? Да забери ты ее, если можешь слышать меня отсюда. Воссоедини ты меня на своих небесах с любимым братом. И пусть весь их мир катится куда подальше, с Филиппом, его матерью, братцем, уродливыми женщинами и красивыми мужчинами… Я не хочу больше ни видеть, ни слышать никого. Я готова расстаться с жизнью, если мне светит только такая.

Наверное, подействовало зелье, потому что веки мои налились свинцом, и я стала проваливаться в сон.

— Пипа, иди сюда, не бойся. Тут нам никто не помешает.