Заземелье

Как-то раз Савелий ушел и отсутствовал до самого вечера. И если раньше я не задумывалась, то сейчас, сидя в одиночестве, мысли мои утекли в направлении колонии. Интересно, что он сказал им, где пропадает? Наверное, у них тоже есть что-то типа отпусков. Возможно, для всех он сейчас находится в отпуске. Не хотелось думать, что там уже знают о его отношении ко мне. Хотя, почему-то именно сейчас вспыхнули сомнения. Червячок заполз в душу и начал грызть ее. Что если все это сплошное притворство с его стороны? Вдруг, в нем живет артист, и он только разыгрывает чувства и заботу. А сам только и ждет подходящего момента, когда можно будет вернуть меня в колонию и отдать на суд совету. От этой мысли мне поплохело настолько, что встречала Савелия я с температурой и лежа в постели.

— И как это называется? — подлетел он к моей постели и схватил за руку. — Простудил я тебя, да?

— Все хорошо, не волнуйся, — через силу улыбнулась я, хоть голова и раскалывалась от боли. — Просто недомогание.

Он наклонился и припал к моим губам, невзирая на слабые протесты. А если это и правда простуда, ведь заражу же его!

— Меня зараза не возьмет, — рассмеялся он, когда я высказала опасения. — Зараза к заразе не пристает, — совсем как в моем мире, пошутил он.

Сейчас глядя на него, я подумала, что зря только накручиваю себя. Ну не может человек так притворяться. Испуг Савелия был неподдельным.

Шум за занавеской привлек мое внимание.

— У нас гости? Кто-то пришел с тобой? — удивилась я и перешла на шепот. Сразу же стало страшно. Ведь кроме Савелия и его матери, друзей у меня тут больше не было.

— Я привел Анну, — ответил он и отвернулся.

— Боже мой. Ты сделал это? — сжала я в приступе благодарности его руку.

Но почему он так на меня смотрит? И отчего столько печали в его глазах?

— Вовремя ты это предложила, — и голос его звучит пугающе грустно.

— Что случилось? — испугалась я, на этот раз не за себя.

— Давай потом… Пусть поговорят, не будем им мешать.

Да что же там произошло? Я терялась в догадках. Да и Савелий вел себя странно. Он прислонился лбом к моему плечу и замер надолго, словно молил кого-то о чем-то. Я боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть момент наивысшей духовной близости. Сейчас я чувствовала, что мною дорожат и боятся потерять. И это было чертовски приятно.

ГЛАВА 27

С возвращением Савелия мне заметно полегчало. Значит, я все-таки разболелась из-за него. Совсем нервы ни к черту стали. Если и дальше так пойдет, то рискую превратиться в неврастеничку.

Савелий уходить не собирался. Напротив, забрался ко мне под одеяло, прижался всем телом и угрюмо сопел. Его настроение передалось и мне, говорить ни о чем не хотелось. Постепенно мы уснули под тихую беседу матери с дочерью. Слов мы не разбирали, и фон нам послужил колыбельной.

Мне опять снился Виталий, как это случалось нередко. Только на этот раз сон носил сумбурный характер. Брата я видела неясно и совершенно не понимала, что за знаки он мне делает. Как не разбирала и слов. Он кричал, судя по мимике, но слова тонули в чем-то вязком и довольно плотном. Это слабо прозрачная субстанция нас и разделяла.

Совершенно измученная сном я пробудилась среди ночи. Савелий крепко спал, удобно устроившись на моем плече. От долгого неподвижного лежания у меня затекла половина тела. Аккуратно, чтобы не разбудить любимого, я высвободила руку и встала. Прислушалась. Во второй половине дома царила тишина. Значит, Агата с Анной наговорились и легли спать. Как прошла их встреча? Простила ли дочь мать? Никаких предположений на этот счет я даже строить не могла. Зная уравновешенный характер Анны, догадывалась, что скандалить она не станет в любом случае. Как же мне хотелось, чтобы они подружились, и семья воссоединилась. Правда, оставался еще Филипп, который по словам Агаты вычеркнул мать из жизни, но о нем я сейчас думать не хотела.

Я сидела, глядя на спящего Савелия, и понимала, сама теперь не сомкну глаз до утра. У меня и раньше так бывало, когда просыпалась посреди ночи и страдала от бессонницы. Да еще и этот сон. Что хотел сказать мне Виталий? Он выглядел таким напряженным… Словно предупреждал меня о чем-то.

Тишина и безделье начинали угнетать. Рождались непонятные страхи, голову будоражили мысли и воспоминания. Почему-то вспомнился день, когда я первый раз отправилась на работу, на самый низший уровень — крутить коктейльные палочки. Почему надсмотрщица Ивана тогда так агрессивно отнеслась ко мне? Что я ей сделала плохого? Или лишь потому, что я была чужая?.. В чем вообще заключается жизнь таких существ, как она? Или они даже в столь униженном положении находят силы быть счастливыми?

Как там Светлана? Смогла ли она вырваться из круга этих опустившихся женщин и поступить к кому-нибудь в ублажительницы? Кажется, именно об этом она и мечтала. Наверное, я никогда не получу ответы на свои вопросы, да и не нужно. Мне бы со своей жизнью разобраться, да сделать хоть что-то хорошее людям, что были ко мне так добры. Очень надеялась, что Агата с Анной помирились, хоть это слово и не очень подходило к характеру их конфликта.