Заземелье

Мы гонялись по лесу друг за другом, как малые дети и играли в снежки. Падали и снова целовались. Я безумно хотела его, но понимала, что не время и не место…

— Так ты пойдешь с нами? — выбрала я момент, когда он оказался подо мной и спросила в лоб, а вернее, в мокрое от снега лицо.

— И ты не боишься вновь оказаться в лапах совета? — прищурился Савелий.

— С тобой я ничего не боюсь.

Я действительно так думала, глядя на его такое мужественное и до такой степени любимое лицо. Чутье подсказывало, что теперь он лучше даст убить себя, чем позволит хоть кому-нибудь меня обидеть. Конечно, я понимала, что один он вряд ли со всеми справится. Но ведь была еще Анна, которая знает все потайные ходы в колонии. Не зря же она всю жизнь провела среди повстанцев. Да и сам Савелий, как глава стражи, должен знать карту коридоров, как свои пять пальцев.

— Тогда хватит тут валяться, пора отправляться в путь.

Савелий помог мне встать, отряхнул от снега. Но в дом Агаты мы все равно вернулись мокрые и разгоряченные.

— Как дети малые, честное слово, — бухтела она, развешивая наши вещи сушиться возле очага. — Путь-то не близкий предстоит… Ох-ох-ох… А она как дойдет?

Я посмотрела на Анну, которую Агата устроила в подушках на топчане. Выглядела она, действительно, совсем слабой.

— Может, останешься? — рискнула предложить я.

— Нет, — решительно тряхнула она головой. — Я справлюсь. А вам без меня придется туго. Я знаю то место, о котором ты говорила…

— Я тоже понял, что это, — вклинился Савелий. На него я даже смотреть не могла в данный момент. Обнаженный по пояс он выглядел до такой степени сексуально, что я возбуждалась от одного взгляда на него.

— Но ты не знаешь, как пробраться туда из лагеря повстанцев, — вновь заговорила Анна. — Неужели ты думаешь, что стражники вас пропустят к алтарю?

Час от часу не легче. Там еще и алтарь какой-то, оказывается. Что же за реликвия на нем хранится? Но я понимала, что спрашивать не имеет смысла. Сейчас гораздо важнее добраться до этого места и сделать… А что, собственно, мы должны сделать? Кажется, этого не знает никто из нас.

В дорогу нас Агата собирала так, будто мы пешком собрались идти на северный полюс. Конечно, путь нам предстоял не близкий, но не до такой же степени. Только провизии она нам собрала огромную торбу. Савелий долго с ней препирался, а потом сел на пенек и заявил, что никуда не пойдет, если его не освободят от лишней ноши.

— По-твоему мы каждые сто метров будем останавливаться на перекус? — возмущенно смотрел он на мать.

— Да тут всего ничего… — причитала она, в который раз заглядывая в торбу и перебирая провизию. — Окорок, строганина, картофель, пирожки…

— Мать! — прикрикнул на нее Савелий. — Выгребай добрую половину. Столько нам не нужно.

Анна чувствовала себя сносно и вместе со мной посмеивалась над сыном с матерью. Агата напоила ее всяческими настойками и запас пузырьков дала с собой, велев принимать по часам. Во мне теплилась надежда, что сможет Агата излечить ее от недуга, хоть умом я и понимала, что держится та только потому, что нам сейчас необходима ее помощь.

Савелий настоял на своем, заставил мать облегчить торбу вдвое. В итоге там остались только пресное печенье, отварной картофель и небольшой кусок мяса. А еще витаминная настойка, приготовленная по фирменному рецепту Агаты. Она должна была отлично утолять жажду и придавать сил.

Когда мы уже готовились выйти на улицу, Агата прижала Анну к себе и снова расплакалась.

— Как же так?.. Я же только узнала тебя… — рыдала она.

— Мама, я обязательно вернусь, и мы еще сможем наговориться вволю, — обещала ей дочь, гладя по голове и целуя в заплаканные глаза.

Я тоже не выдержала и разрыдалась. Отчего же эти двое не могут быть счастливы?! Сейчас я, как никогда, осознавала несправедливость мироздания.

— Все. Хватит разводить мокроту, — гаркнул Савелий. Он, видно, и сам с трудом боролся со слезами — кадык его так и ходил вверх-вниз. А это было явным признаком крайнего волнения, как я успела узнать. — Все будет хорошо, мать, вот увидишь.

И он выставил нас за дверь, оставляя заплаканную Агату совершенно одну.

ГЛАВА 28

Мы шли гуськом, по-другому не получалось. Снегу навалило столько, что Савелию приходилось идти первым и протаптывать нам путь. Но даже по его следам ноги проваливались по щиколотку, что существенно снижало скорость. А путь нам предстоял неблизкий.

Я переживала за Анну, как она справится с этим испытанием? И хоть она и уверяла меня, что все в порядке, но я все равно тормошила Савелия, чтобы почаще устраивал привалы. Он, конечно, злился, но уступал моим просьбам. Тогда мы просто сидели под деревом прямо на снегу или подкреплялись тем, что дала нам с собой Агата.

Наблюдая тайком, с каким аппетитом Савелий поглощает припасы, думала, что зря он так яро спорил с матерью. Эдак мы в колонию приползем полумертвые от голода. Но это я так, злорадствовала. На самом деле мне просто нравилось на него смотреть. Временами ловила его ответные взгляды и тогда чувствовала, как в душе разливается теплое и уютное чувство, словно мы уже сто лет с ним вместе.