Зазеркалье войны (СИ)

— Я могу чем-то помочь, мэм? — осторожно поинтересовался Чимбик, остановившись на почтительном расстоянии от женщины. Сделал он это инстинктивно, чтобы иметь больше возможности среагировать в случае агрессии с её стороны — слишком часты были случаи, когда подошедшие к клонам гражданские вдруг активировали закрепленное на теле взрывное устройство или просто стреляли в упор. В таких случаях оставалось уповать лишь на свою реакцию, на прочность брони да на кривизну рук террориста.

— Уверена, что можешь, — тепло и просто улыбнулась ему зелтронка — и, наверное, впервые за этот вечер Чимбик не почувствовал никакого скрытого подтекста за улыбками местных. Если бы у него был соответствующий жизненный опыт, он назвал бы эту улыбку материнской, но матерей у клонов не было, и сержанту оставалось только отметить неясные ему отличия.

— Но я всего лишь хотела предложить тебе присоединиться к нам и посмотреть остальные представления.

И в этом обращении «на ты» не было ни фамильярности, ни навязывания в друзья, ни снисходительности. К нему обращались, как к своему, но не как к, скажем, товарищу, а как-то совершено иначе — словно сержант был не случайным знакомым, а… одним из близкого окружения этой женщины. И это одновременно успокаивало, и в то же время настораживало Чимбика. Подозрительно оглядевшись, он умостился на краешек коврика и попытался сосредоточиться на очередном представлении, но необычность поведения женщины не давала ему покоя, будоража любопытство клона.

— Зачем Вы это сделали, мэм? — не выдержав, спросил он.

— Что сделала? — всё так же странно улыбаясь, спросила зелтронка.

— Пригласили присесть рядом, мэм, — пояснил Чимбик, гадая о причине такого поведения. Может, спутала с кем из других клонов? Гражданские часто так ошибаются. Но тогда где она могла их встречать — ведь ВАР впервые на Зелтросе?

— Тебе ведь нравится представление, — добродушно пояснила женщина. — Было бы странно не пригласить тебя присоединиться к нам.

В её словах была непоколебимая логика, тем не менее, совершенно чуждая сержанту. Но, похоже, то, что было нормой для другой планеты, было странным для Зелтроса, и наоборот.

— Мне и там было удобно, мэм, — Чимбик начал нервничать. Он не любил то, чего не понимал, — всё непонятное таило опасность, это намертво, на уровне инстинктов было вбито ещё в первые годы обучения на Камино, а опыт войны только усилил это чувство. Вот и сейчас, даже не ощущая угрозы, клон всё равно напрягся, выискивая подвох. Но вот беда — подвоха всё не находилось, и это почему-то напрягало ещё больше. Очарование праздника было безвозвратно утеряно, и почему-то сержанту от этого стало очень обидно. Чимбик хотел уже встать и уйти, но неожиданно подумал — да какого ситха? В кои-то веки у него свободный день, никто не стреляет, никуда не надо идти, бежать, что-то делать. В задницу. Останусь и буду смотреть. Он чуть пошевелился, устраиваясь поудобнее, и демонстративно уставился на сцену.

Начавшийся уже спектакль снова был кукольным, но на этот раз на сцене блистали искусно сделанные марионетки. Куклы выглядели и двигались, как живые, восхищая мастерством кукловодов, едва различимых в тени. Время от времени клон отрывался от созерцания сказки и подозрительно косился на ту зелтронку, но ничего подозрительного так и не узрел. Пару раз к ней тихонько подбегала пара ребятишек — мальчишка лет девяти и девочка несколько помладше (Чимбик так и не научился точно определять возраст детей женского пола) — и что-то возбуждённо шептали ей на ухо, перебивая и мешаясь друг другу, а дождавшись разрешающего кивка, весело бросились куда-то вглубь парка. Зелтронка улыбалась им вслед той самой улыбкой, что так озадачила сержанта. Тот проводил ребятишек задумчивым взглядом и вернулся к представлению.