Зазеркалье. Записки психиатра

«И что дальше? Что я должна делать? – подумала она недоуменно. – Онуфриенко с Норкой в нижней камере. Он вчера сказал, что оттуда войдет в подземный Осирион под пирамидой и попробует поднять гроб Осириса. Уточнил, наверное для меня, что не в физическом смысле, а в астральном. Пал Палыч с Мариной – в камере Царицы. Ждут, пока Сашечка передаст им виртуальный гроб. А уже они должны поднять его в камеру Царя. Когда же я спросила о своей роли, Сашечка загадочно улыбнулся и посоветовал слушать пространство, которое само подскажет, и… ничего не бояться».

Александра опустилась на каменный пол и прислонилась к стенке саркофага. Отпила несколько глотков воды из пластиковой бутылочки, которую прямо перед входом вручил ей Онуфриенко с настоятельной рекомендацией себя не мучить и обязательно попить, когда доберется до камеры Царя. Вода имела странный горьковатый привкус. Сидеть было неудобно, тем более что не понятно, надо ли вообще сидеть, а если надо, то как долго? И что там Онуфриенко заливал о пространстве, которое само все подскажет? Никаких подсказок не слышно. Только тишина – непривычная, гнетущая и давящая многометровой каменной толщей. Решила подумать о чем-нибудь отвлеченном, но не удалось, мысли, как завороженные, возвращались в камеру Царя.

«А может, я сейчас сижу на том самом месте, где когда-то сидел Наполеон? – подумала она. – И так же, как он когда-то, ожидаю откровений и прозрения? Ведь Наполеон до конца жизни никому не открыл, что же привиделось ему тогда, при посещении пирамиды во время египетского похода. А ведь было что-то глубоко потрясшее его! Было! Предполагают, что он увидел свое будущее. Увидел и не попробовал изменить? Наверное, попробовал, ведь у него не было страха. Но смог ли он изменить предначертанное? А если даже и смог – значит, именно это была его судьба, – подумав это, Александра даже улыбнулась, потому что никогда раньше не считала себя фаталисткой. – Бедный Питер, – переключилась она, снова вспомнив о происшествии. – Мог ли он подумать, что сегодняшнее утро для него будет последним? Как могло случиться, что он упал в лифтовую шахту? Ведь он, похоже, был жизнелюбом и вряд ли решил покончить с собой».

Свет в камере вдруг замигал, будто сомневаясь, стоит ли гореть дальше, потом погас, но через секунду зажегся снова.

– Чубайса на вас нет, – хмыкнула она, но угроза не подействовала. Даже наоборот. Светильники на мгновение ярко вспыхнули, а потом решительно погасли.

«Что за колдовство такое? – даже развеселилась Александра. – Стоит произнести имя главного энергетика, и свет гаснет, вместо того чтобы загораться».

Впрочем, веселилась она недолго. Просидев всего пару минут в полной темноте, почувствовала себя совсем неуютно.

«Только этого не хватало, – забеспокоилась она. – Теперь-то уж точно придется здесь сидеть до прихода Онуфриенко или Пал Палыча. В темноте отсюда не выбраться».

Вслушиваясь в тишину, подождала еще немного в надежде, что свет загорится снова, но местный электрик, видно, загулял. Наверное, как обычно, в паре с сантехником.

«Полная темнота, смешанная с полной тишиной, – коктейль не для слабонервных. Хотя Сашечка, там, в своей нижней камере, скорее всего, только обрадуется и решит, что это знак, а не просто перебои электроснабжения. К тому же он не один, а с Норкой, которую неизвестно зачем притащил сюда. Интересно, что сейчас делают Пал Палыч с Мариной в камере Царицы?»

Подождала еще немного.

«Пространство подсказывает, что надо зажечь свечу», – наконец решила она, достала из кармана свечку в круглой алюминиевой подставочке, которую предусмотрительный Онуфриенко дал ей «на всякий случай» перед входом в пирамиду, и чиркнула зажигалкой. Подрагивающий огонек раздвинул темноту и затрепетал отсветами на каменных стенах, отчего стало спокойнее.

«Хотя вряд ли Наполеон сидел, – пришла ей в голову рациональная мысль. – Наверное, лежал. Надо туда лечь. – Александра поставила свечу на край саркофага, залезла внутрь, кончиками пальцев нащупала дно, осторожно легла на спину, скрестила руки на груди и замерла. – Тишина и покой…» – умиротворенно подумала она и прикрыла глаза, потому что, кроме каменного потолка, смотреть все равно было некуда. Оставалось только размышлять и ждать неизвестно чего…