Зазеркальная империя. Гексалогия (СИ)

– Бог простит, – не оборачиваясь, бросил он через плечо…

* * *

– Я выполнил вашу просьбу, сударыня. – Александр старался, чтобы голос его звучал ровно. – Все мои друзья согласны простить вашего избранника. Ради меня и покойного Мити.

– Как тебя благодарить, Саша? – Настя бросилась к поручику, но была остановлена его взглядом, словно налетела на каменную стену.

– Не стоит благодарности. – Саша вспомнил, сколько тяжелых разговоров с друзьями ему пришлось вынести, и горькая улыбка тронула его губы: иногда приходится жертвовать дружбой ради любви, даже бывшей. – Поблагодарите лучше людей чести, нашедших в себе силы переступить через себя и отказаться от сатисфакции.

– Саша…

– Да, и еще… – Он сунул руку за отворот шинели и извлек пакет. – Я на данный момент располагаю некоторыми средствами и решил сделать вам и вашему суженому, Анастасия Александровна, небольшой свадебный подарок. Ваш отец некогда говорил мне, что ваши дом и имение заложены. Вот здесь – расписка господина Раушенбаха в получении вашего долга сполна.

– Я, нижеподписавшийся… – растерянно прочла Настя вслух, автоматически приняв пакет из рук Бежецкого и открыв его. – Но что это?

– Расписка. Ни ваш папенька, ни вы, Анастасия Александровна, ничего более барону не должны.

– Я не о том! Мы и так давно уже ничего не должны Раушенбаху!

– Я не понял вас…

– Наш долг барону выкупил покойный Митя! Еще позапрошлой осенью. Разве он вам этого не говорил?..

«Какая же каналья все-таки этот Раушенбах! – В мыслях Саша не стеснялся в выражениях, спускаясь к ожидавшему его автомобилю. – И как все обставил, подлец! Попробуй подкопайся, поищи правду – самому дороже встанет! Как же – утаенный от налогов доход и все такое… Нет, учиться вам еще, Саша, и учиться жизни – прав был покойный Еланцев!..»

– Куда везти, ваше благородие? – с готовностью спросил «ванька», когда офицер плюхнулся на сиденье «Двины».

– Домой… – вздохнул молодой человек, но тут же спохватился: – Постой! Есть тут поблизости приличный кабак? С мамзельками и все такое…

– Организуем! – весело тряхнул таксист чубом. – В лучшем виде! Разве ж мы не понимаем? Не извольте сомневаться, барин!..

28

«Не лучше Линевича выглядите, граф! – подумал Александр, поправляя перед зеркалом мундир. – Пора кончать с разгульным образом жизни – офицерствовать вам, мой друг, осталось всего ничего…»

Погода в Северной Пальмире наконец установилась по-настоящему весенняя, даже несколько летняя, поэтому все встречные – особенно барышни – не отрывали глаз от молодого подтянутого офицера с двумя орденами на груди и с интересной бледностью на лице. Знали бы романтические красотки, что приобретена она отнюдь не на госпитальной койке, а в весьма злачных местах Санкт-Петербурга, путем неумеренных возлияний и иных излишеств плоти. И самое главное – что на груди бравый поручик хранит аккуратно составленное прошение об отставке по состоянию здоровья.

В штабе в этот полуденный час царили пустота и благостный покой. Редкие нижние чины, попадавшиеся по пути, тянулись в отдании чести, посетители постарше чином, обмениваясь с поручиком приветствием, уважительно косились на сияющие мечи ордена…

– Бежецкий… Бежецкий… – Пожилой подполковник в писарских очках долго водил пальцем с прокуренным ногтем по страницам огромного гроссбуха, выискивая требуемую графу, пока Александр стоял перед столом. – Да, есть. Штаб-ротмистр Бежецкий Александр Павлович. Все точно. Прибыли за новым назначением, говорите? – поднял он на Сашу глаза, донельзя увеличенные сильными линзами.

– Так точно, но…

– И Афганистан, как понимаю, – подполковник скривил в улыбке тонкие губы под седой щеточкой усов, – не предлагать? Правильно?

– Ну почему же… – Ирония штабного несколько покоробила Александра, еще несколько минут назад пребывавшего в решительности раз и навсегда покончить с военной карьерой. – Я, наоборот, хотел бы…

– Увы, мой друг, – развел руками подполковник. – Я бы тоже много чего хотел, однако в отношении вас имею четкие и недвусмысленные распоряжения… Кстати, а почему вы до сих пор не сменили погоны поручика на штаб-ротмистровские? Не удосужились проковырять дырочки для еще одной звездочки? Непорядок-с! Вот я в ваши годы…

Молодой человек собирался было объявить чиновнику о своем решении, как вздрогнул: из дубовых стенных панелей за спиной подполковника внезапно проступил дедушкин образ. Старый кавалергард сурово хмурил брови, колюче глядя на внука, и тяжкие слова вот-вот должны были сорваться с его губ. Саша растерянно моргнул, и дедушкино лицо тут же растворилось в прихотливых узорах полированного дерева. Зато чуть правее такие же разводы сложились в печальное лицо Германа, словно пытающееся сказать: «Ну, брат…» А за ним, как по команде, одно за другим начали проступать другие лица, и от их взглядов поручику становилось не по себе, мороз бежал по коже, и бумага за пазухой казалась раскаленным углем, прожигавшим кожу. В довершение всего реальным, а вовсе не кажущимся пламенем загорелся в кармане перстень. Будто и он был категорически против избранного офицером пути.