Зажечь небеса

– Ты спрашиваешь, потому что отчаянно надеешься услышать отрицательный ответ, я это практически чую. – Коннор горько усмехнулся. – Ирония в том, что ты сидишь в инвалидном кресле и чувствуешь себя неполноценным, или что ты там себе навоображал, в то время как это я неполноценный человек. Я поверхностный болван, во мне нет души, достойной любви, кроме той, что дал мне ты.

– Неправда, – возразил я. – Ты сейчас несешь пьяный бред.

– Разве? Меня ей недостаточно. Я всегда был ее недостоин. Ты думаешь, я стану пытаться ее завоевать, заведомо зная, что Отем будет разочарована, потому что мне никогда не научиться подбирать правильные слова? Твои слова!

– Это же не значит, что у тебя нет души, ради всего святого! – Я откатился в кухню, чувствуя себя низеньким и прикованным к креслу, в то время как Коннор нависал надо мной. – Слушай, это была дурацкая затея, и мы зашли слишком далеко, но ты этого хотел, старик. – Ты хотел Отем, и ты был готов на всё… даже вступить в армию, лишь бы доказать, что ты ее достоин. Ты не можешь просто уйти…

Коннор издал лающий смешок.

– Я потратил всю свою проклятую жизнь, доказывая, что на что-то способен.

– Это тоже чушь, – возразил я. – Ты был счастлив, пока не попытался стать тем, кем не являешься…

– То есть тобой. Я хотел быть тобой.

Я потрясенно уставился на него.

«Мной?»

Коннор Дрейк хотел быть бедным парнем, с которым даже родной отец не захотел остаться?

– Мне хотелось иметь то, чем владел ты, – сказал Коннор. – Мыслить глубже. Соблазнять женщин умными мыслями и словами. Быть кем-то большим. Все вокруг хотят, чтобы я был значимее, чем я есть, и я раз за разом их разочаровывал. Снова и снова я портил всё, за что брался. – Коннор повесил голову, казалось, вся злость из него вышла. – И больше всех я подвел тебя.

– Ты меня не подводил, – заверил я его, подъезжая ближе.

– Если бы не я, ты бы до сих пор мог ходить.

– Ты спас мне жизнь в Сирии. Мне рассказали. Если бы ты не остановил кровотечение…

– Спас тебе жизнь? – Коннор нахмурился, покачал головой и глотнул пива. – Я поджег дом, а потом втянул тебя внутрь. Что за герой.

– Я записался в армию по своей воле. И на той дороге я сделал то, что должен был, как солдат и как твой друг. – Я схватил его за руку. – Я бы поступил так снова, старик. Я бы сделал это еще раз.

Коннор уставился на меня покрасневшими глазами.

– Всё кончено, Уэс. Всему конец.

– Что кончено?

– Между Отем и мной. Между тобой и мной. Амхерст. Бостон. Это… – Он взмахнул рукой, указывая на квартиру. – Всё кончено. С меня хватит.

Он пошел в гостиную, и я покатил за ним.

– Коннор, подожди.

Он вдруг развернулся.

– Ты же видел сегодня Отем? Видел, как она на тебя смотрела? Я едва сдержался, чуть было не рассказал ей всю правду.

«Как она на меня смотрела…»

– Но я испугался, что и тут всё испорчу. Я не знал, какими словами это объяснить. – Его тон смягчился. – У тебя есть нужные слова, Уэс. Ты можешь рассказать ей правду так, чтобы она поняла. Скажи ей, что любишь ее. Хоть раз в жизни используй возможность стать счастливым.

– Слишком поздно, – прошептал я. – Она меня возненавидит.

– Возможно, какое-то время она будет тебя ненавидеть. – Коннор вздохнул. – Как хочешь, старик. Делай что хочешь. Я устал портить тебе жизнь.

Он зашагал по коридору к своей спальне.

– Господи, Коннор, подожди! Ты ничего не испортил.

– Очень мило с твоей стороны пытаться поддерживать меня даже сейчас, но против фактов не попрешь: ты бы не сидел сейчас в этом проклятом кресле, если бы не я, и все это знают. – Он обернулся, посмотрел на меня поблескивающими глазами. – Это правда, и Богом клянусь, я даже смотреть на тебя не могу, Уэс. Мне невыносимо тебя видеть.

Я замер, похолодел, а Коннор отвернулся и пошел дальше.

– Коннор, подожди! Поговори со мной или поговори с кем-то еще. Ты тоже пострадал. Мы навидались там такого, что… Это не ты говоришь…

«Ты изменился, и я тебя совершенно не узнаю».

Дверь его комнаты закрылась: не было громкого хлопка, только тихо, решительно щелкнул замок. Я подкатился к двери и забарабанил по ней кулаком.

– Коннор, открой! Поговори со мной. Открой эту чертову дверь!

Молчание, только слышался шорох выдвигаемых ящиков комода. Страх впился в меня холодными когтями. У Коннора до сих пор остался его служебный пистолет? Он его ищет? Неужели всё так плохо, а я ничего не замечал?

Я подергал ручку, потом снова саданул по двери.

– Дрейк! Я не шучу. Неважно, что думают все остальные. Я говорю то, что думаю сам. Никто не тянул меня за руку, я добровольно вступил в армию. Мне нужны были привилегии, которые она давала, и я подписал бумаги. Это мое ранение, и я сам в ответе за то, как его получил. Никто не должен мне указывать, как мне надлежит чувствовать себя по этому поводу, черт возьми, даже ты! А я говорю, что это не твоя вина. – Я снова ударил по двери кулаком. – Будь ты проклят, Дрейк, открой дверь!

Дверь распахнулась, и на миг я потерял способность дышать. В руке моего друга была сумка, а не пистолет.

Коннор посмотрел на меня, очевидно, увидел на моем лице облегчение и скривил губы.