Зажечь небеса

– Всегда. – Он рассмеялся. – Твоя первая гонка. Нервничаешь?

Я кивком указал на наших соперников.

– За них? Чертовски переживаю.

Рон хохотнул, а потом нас позвал тренер.

– Тёрнер, – обратился он ко мне. – Это твоя первая гонка. Главное – не вывались из коляски – таков мой основной и единственный наказ.

– Сделаю всё возможное, тренер.

В небе набухли серые облака, зато воздух после дождя был свежий. Новый. Словно всё старое и плохое смыл дождь.

Я перебрался в гоночную коляску – пока у меня не было собственной, я пользовался казенной – и сел, поджав под себя ноги. Тренер протянул мне гоночные перчатки – толстые подушечки, которые оборачивались вокруг запястий – и хлопнул меня по плечу.

– Ты же не думал, что я ограничусь советом «не завались», правда?

Он присел на корточки возле моей коляски и посмотрел на дорожки, указывая пальцем то на одно место, то на другое.

– Возьми хороший старт – это будет твое лучшее преимущество. Держись на внутренней дорожке, пока не вырвешься вперед. В противном случае тебя затрут. Держаться на равных с опытными бойцами будет трудно, но используй свою силу на прямых участках, ясно?

Прежде советы старших неизменно меня сердили, буквально выводили из себя. Где-то в глубине души я оставался маленьким мальчиком, который ждал возвращения своего настоящего отца и не терпел попыток занять его место.

Сегодня я почти не испытывал своего извечного раздражения, оно куда-то исчезло – как будто старая рана перестала болеть.

– Спасибо, тренер, – поблагодарил я.

– И смотри, не свались.

Моя гонка была последней по счету – заезд на восемьсот метров. Я болел за своих товарищей по команде, внимательно за ними наблюдал, старался подмечать, как они движутся. Когда объявили мою гонку, я переоделся в желтую майку участника соревнований. Тренер в последний раз хлопнул меня по плечу.

– Задай им жару, чокнутый засранец!

– Есть, сэр!

Я выехал на третью дорожку и встал перед стартовой чертой вместе с семью другими участниками заезда. Парень, занимавший вторую дорожку, повернулся ко мне.

– Привет. Ты новенький?

«Ко мне обращается враг».

– Ага, – ответил я.

– Круто. Удачи, новобранец.

Сотни язвительных, остроумных и очень обидных ремарок вертелись у меня на языке, но так и остались при мне.

Я улыбнулся парню.

– И тебе удачи, чувак.

Прозвучала команда «на старт», и у меня в крови забурлил адреналин. Восемь пар рук напряглись, готовые начать крутить колеса.

Грянул выстрел.

Мы налегли на ободы колес, все коляски тронулись с места: в первые секунды они катились медленно, но стремительно набирали скорость. Хорошее начало – залог победы.

Я начал просто отвратительно.

Сразу вырваться вперед не удалось, в итоге пятеро гонщиков заблокировали меня. Как и предупреждал тренер, мне пришлось выехать на внешнюю дорожку. В итоге после первых двухсот метров я оказался в хвосте гонки. Глубоко вздохнув, я изо всех сил напряг руки, пытаясь догнать соперников, и отыграл две позиции.

На втором повороте я ослушался наказа тренера и вклинился между двумя колясками. Я буквально чувствовал, как парни слева и справа от меня со свистом рассекают воздух.

Откуда-то издалека – наверное, с трибун – донеслись приглушенные крики и аплодисменты.

Я умудрился не перевернуться и даже ни с кем не столкнулся, но от усилий по спине потек холодный пот. На последнем прямом участке я увидел выбоину в дорожке и вклинился между двумя другими гонщиками, чтобы не угодить в кучу малу. Руки ныли и требовали передышки, легкие горели огнем, но я отыграл еще две позиции и пересек финишную черту четвертым.

Прежний я сейчас был бы вне себя от ярости, потому что не сумел победить. Черт возьми, да прежнего Уэса взбесила бы даже победа! Зато когда нынешний я пересек финишную черту, я был в восторге.

А еще меня охватило облегчение: я ведь не устроил свалку из восьми гоночных колясок и их седоков.

Когда мы ехали мимо трибун, толпа радостно улюлюкала. Мои руки налились свинцом, но я нашел в себе силы обменяться рукопожатиями с парой победителей. А потом я услышал…

– Ты мой мальчик, Блу!

Мои руки сорвались с ободов колес, сердце отчаянно заколотилось в груди, я поднял глаза и стал прочесывать взглядом трибуны.

Его было нетрудно заметить: он стоял, в то время как остальные зрители сидели. Он хлопал в ладоши, хотя все остальные уже уткнулись в мобильные телефоны. Он сунул два пальца в рот и свистнул.

– Так держать, Тёрнер!

«Черт возьми, он здесь. Он приехал. Ради меня».

Наши взгляды встретились, и Коннор вскинул вверх руку и улыбнулся широкой, хоть и неуверенной улыбкой. Я тоже поднял руку, чувствуя, что сердце колотится где-то в горле, так что там образовался огромный ком.

Я подъехал к своей команде и перелез в свое кресло, стараясь двигаться как можно быстрее. Тренер высказал нам свои критические соображения, и я кивнул, хотя почти не слушал. Пара ребят спросили, не хочу ли я пропустить по пиву.

– Нет, спасибо, – отказался я, натягивая толстовку. – В другой раз. – Я помолчал, а потом добавил: – В другой раз обязательно, ладно?

– Заметано.