Зажечь свечу

И, как всегда по обычаю, уважительно постелили мне одному хозяйскую широкую кровать в просторной светелке, несмотря на летнюю жару дали стеганое ватное одеяло, холщовые простыни. Не успел я уснуть, как стукнул дверью и зашуршал в темноте Вася, — очевидно, кино не понравилось, а завтра рано вставать, работать. Тетя Марфа вздыхала на печке, а Вася улегся на сундуке, рядом с моим шикарным княжеским ложем. И тоже почему-то вздыхал. А я вспомнил о том, что давеча, когда на велосипедах с речки ехали, он среди других печальную историю рассказал. О том, как обманула его любимая девушка. Вот и добрый, и богатырь, а не всегда так, как хотелось бы, получается. Загадочно женское сердце, не предусмотришь…

УТРО И СОЛНЦЕ

Я проснулся в тети Марфиной светелке отдохнувший, бодрый, с удивительным чувством свободы. Уж и не помню, когда я так ощущал ее. Это чувство было свежо и остро, сон как рукой сняло. Некоторое время я полежал в кровати под стеганым одеялом, глядя на яркие пятна солнца на занавесках.

Ясно мне стало, что каждый день теперешней жизни — событие, много событий. Время удивительно растянулось, словно удалось перейти какой-то барьер, и не только день — каждый час теперь был полон больших и маленьких происшествий.

Да разве что в детстве бывали такие вот минуты, да и то ненадолго. Но теперь… Ни одна душа не знает, где я нахожусь, — шутка ли: в пятидесяти километрах от Калуги, в одной из многочисленных деревушек, поди-ка отыщи меня здесь. Даже тетя Марфа и Вася понятия не имеют, кто я такой в городской своей жизни, да им и не нужно, самая лучшая визитная карточка — я сам, со своими человеческими свойствами, достоинствами, недостатками… Все — снова, все — как будто бы в первый раз. И впереди — неведомый, но наверняка насыщенный событиями пятый день. Что будет? Где я окажусь днем, вечером, ночью?

«Не имейте, ничего не стремитесь иметь, — предупреждали мудрецы всех времен. — То, что ты взял, потеряно для тебя. То, что отдал, — твое». Большой смысл, огромный смысл в этих простых словах. Вновь и вновь я осознавал его. Именно желание иметь предметы материального мира лишает нас главного в человеческой жизни — свободы.

В щель между ослепительными занавесками виднелось голубое холодное небо. Погода опять на редкость. Дорога зовет.

Сбросив с себя одеяло, я соскочил на дощатый пол, ощутив ступнями его теплую, чисто вымытую шероховатость.

Вася, который, к моему удивлению, еще спал на своем сундуке, зашевелился тотчас, протер глаза и, как по команде, вскочил тоже — стукнул босыми пятками. Увидев, что я делаю гимнастику, он принялся было за мной повторять, но, сделав пару движений, махнул рукой и побежал умываться, вспомнив про свое строительство.

Тетя Марфа давно встала — в своей обычной одежде, в неизменном платочке, вздыхая и охая, она уже раздула самовар: он тоже пыхтел и гудел, трещали разгорающиеся лучинки. Тоненько и сипло, с переливами, запела вдруг закипающая вода.

Я полил Васе из ковшика, Вася полил мне — вода была холодная, только что из колодца, прямо ледяная, да и на дворе еще было прохладно. И так молодо и бодро стояли, сверкая окнами, освещенные с одного бока желтовато-розовым утренним солнцем, ладные, словно помолодевшие за ночь дома Каменки, так звонко распевали птицы, что я почувствовал радость уже оттого, что встал так рано, а не разлеживался — и вот теперь, позавтракав наскоро, нажму на педали и поеду сквозь этот пронзительно свежий утренний мир.

Завтракал я так, словно опаздывал, оправдываясь перед тетей Марфой и Васей тем, что много нужно проехать сегодня.

И было удивительное чувство важности и необходимости предстоящего.

И тетя Марфа, и Вася оба подтвердили слова Сергея из Калуги, что дороги до Брянска неважные. Правда, сами они дальше Ульянова не бывали, да там и вообще мало кто из здешних бывал. Брянск — это «другая губерния», вся связь через Калугу, но все, кто забирался когда-нибудь дальше Ульянова, в один голос говорили, что не проехать там, не пройти — песок. Лучше мне сворачивать от Козельска направо и ехать через Сухиничи — длиннее дорога, но зато вернее: машины там вроде как ходят.

Но на меня их советы произвели как раз обратное действие: я решил ехать прямо.

Перед отъездом Вася спросил мой московский адрес, на всякий случай, по обычаю гостеприимных людей обмениваться адресами — вообще-то он редко бывает в Москве. А тетя Марфа сказала: «Вы, сынок, поспрашивайте там у себя, у художников, может, кто избу купит или приедет на лето. У нас сюда много художников из города приезжает…»