Зажечь свечу

Когда шли по улице — двое впереди, трое за ними и один сзади, Нефедов, — он и тут заметил, что слишком уверенно, по-командирски держится Нестеренко, не пропускает никого вперед себя и, поскрипывая протезом, беседует о чем-то с Гецем.

Лев Борисович Гец — высокий и худощавый, с прямым тонким носом и тонкими же, однако слегка оттопыренными губами, что делало его лицо капризно-высокомерным, был главный инженер СУ-15, то есть специалист из параллельной организации. Именно его предложил Хазаров взамен нефедовского прораба Агафонова.

Один из троих, идущих за первой парой, Старицын, был совсем еще молодой мужчина, лет двадцати шести, белозубый, черноглазый, с решительными манерами. Он первым пришел на ум Нефедову, когда зашла речь о подборе кандидатур.

Рядом со Старицыным шел уже и совсем парнишка — студент Петя Успенский. Подвижной, в очках, в пестрой ковбойке под пиджаком. Он держался независимо, и чувствовалось, что ему льстило это приглашение, хотя он, конечно, знает себе цену и не позволит, чтобы кто-то командовал им.

А с краю, ближе к домам, ссутулившись, угрюмо вышагивал бухгалтер Сыпчук — лохматый, в огромных роговых очках. Большой крючковатый нос его, растрепанные, хотя и недлинные волосы, сутулость, острые вздернутые плечи, темный костюм и вообще какая-то замкнутость, исходившая от него, придавали ему вороний вид.

В закусочной Нефедов слегка засуетился, как директор-распорядитель, но вовремя поймал себя на этом. Внушительный Нестеренко и здесь держался особняком вдвоем с Гецем, говоря, он обращался только к нему. Вроде бы он не пытался пока проявлять свои председательские полномочия. Худощавый же, палкообразный Гец невозмутимо сохранял на лице чопорное выражение. Из специалистов он был самый представительный здесь, и это чувствовалось.

— Ну, так, товарищи, теперь перейдем к делу, — сказал Нефедов. — В общих чертах вы уже знаете, а что касается роли каждого, то вот это мы сейчас и обсудим. Петра Евдокимовича Нестеренко я предлагаю выбрать председателем — у него уже есть опыт в таких делах.

При этих словах Нефедова Нестеренко чуть наклонил свою седую голову к Гецу и сказал ему что-то с усмешкой. Однако большое тело его, грузно сидящее в стуле, как-то подобралось и приосанилось.

А Нефедов, обежав быстрым взглядом всю компанию и убедившись, что возражений нет, перешел к сути их предстоящей миссии, а также к роли в ней каждого из присутствующих.

Он действительно все продумал до мелочей. Не проговорили и двадцати минут, а все уже было совершенно четко намечено.

Льву Борисовичу Гецу доверялся, конечно, самый ответственный, самый почетный участок операции — проверка бухгалтерской отчетности и всей документации. Помогать ему в этом должны были Сыпчук и Старицын. Правда, эту самую главную роль Нефедов предполагал поручить Сыпчуку как конечно же самому опытному в таких делах (Сыпчук работал бухгалтером двадцать девять лет), однако сейчас, видя перед собой высокомерное лицо Геца, Нефедов как-то не смог сказать наоборот — Сыпчук, мол, главный, а Гец ему помогает, — не повернулся у него язык. Но ведь и неважно, кто главный.

Проверку работы главного инженера он поручил Старицыну. Это — помимо помощи Гецу и Сыпчуку. Себе Нефедов взял начальника управления Бахметьева — методы его руководства, «зажимы», на которые особенно обращал внимание автор анонимного письма. А вот Пете Успенскому, как тот, грешным делом, и предполагал, не досталось никакого определенного участка. Он должен был, по словам Нефедова, «лезть во все дыры», «помогать». В первый момент, услышав об этом, Петя расстроился так, что глаза у него покраснели, но Гец вдруг проявил снисходительность и, похлопав Петю по плечу, объяснил, что его, Петина, роль, пожалуй, самая интересная и выгодная — и не отвечаешь ни за что, а в то же время облечен полномочиями. Петя подумал и согласился, затаив все же неприязнь к Нефедову.

Слушая Нефедова, русоволосого, маленького, невзрачного, Нестеренко испытывал странное чувство брезгливости и вражды. Этот лысеющий человечек так самозабвенно, так упоенно говорил сейчас о вещах, которые касались непосредственно и его, Петра Евдокимовича («Небось ночь не спал, все обдумывал», — злорадно подумал Нестеренко), так вошел в свою роль, и глазки его, чуть воспаленные от бессонницы, так многозначительно смотрели на всех, и голос звучал так темпераментно, убеждающе, что даже Лев Борисович Гец внимательно слушал его… Тряхнул головой Петр Евдокимович, отгоняя неприятные мысли, спросил что-то, будто желая уточнить, — вежливо и так же убежденно ответил ему Нефедов. И подумал Нестеренко все-таки, чтобы успокоить себя: не он, не Нефедов председателем будет, а он сам, Петр Евдокимович, и посмотрим еще как и что… Но вдруг растерялся.

— Слушайте, — спросил он, — ну, а мне-то что же? Я-то чем заниматься буду?

— Как чем? — в свою очередь растерялся Нефедов. — У вас, Петр Евдокимович, общее руководство. Ведь вы председатель…