Зажечь звезду

В дизайне интерьера преобладало два цвета — черный и серый. Черная рельефная краска на стенах, угольного цвета потолок с наклеенными звездами из фольги, коврик, смахивающий оттенком и фактурой на волчьи шкуры, и такое же покрывало на кровати. Два книжных шкафа, платяной во всю стену, стол для компьютера, стул и два кресла — все непроглядно-темное, как январская ночь. И везде разложены книги: стопками, баррикадами, развалами, неустойчивыми башнями, увенчанными немытыми кружками и смятыми бумагами. На столе — какое-то подобие порядка. Тетради и учебники разложены по отдельным стопкам, карандаши смирно отбывали службу в стаканчике, не пытаясь уйти в самоволку. Между монитором и кактусом, покрытым нежно-голубыми цветочками, стояла фотография в металлической рамке. Я хотела рассмотреть ее поближе, но Кайл буркнул: «Извините», и быстро положил ее лицом вниз.

— Это старая, все забываю выкинуть, — равнодушно пояснил он. — Мне не нравится, как я на ней получился. Урод уродом.

Парень улыбнулся, как ни в чем ни бывало, и плюхнулся на сиденье, заложив одну ногу на подлокотник, всем видом своим показывая, что ничего особенного не произошло. И почему-то мне показалось, что лучше бы нам притвориться, что мы ему верим…

— Ну что, рассказывай, — предвкушающе ухмыльнулся Ками, вальяжно развалившийся в кресле. Я устроилась в таком же напротив, кутаясь в серое мохнатое покрывало, а Ханна задом наперед оседлала стул за компьютерным столом. — Что сегодня случилось с нашей храброй Семтемор?

«Храбрая Семтемор» одарила Кайла испепеляющим взглядом.

— Не сегодня, — педантично поправила я. — Почти месяц назад. Сегодня всего лишь стали очевидны последствия.

— Подожди-подожди, так вы же всего месяц, как познакомились? — парень нахмурился. — Или я чего-то не понимаю? Объясните убогому.

Мы с Ханной переглянулись. Похоже, девочка начинала понимать.

— Тогда, в столовой… Когда Эшли ко мне прицепилась, а ты увела за свой стол… Что тогда произошло? — ресницы задумчиво опустились, скрывая странный блеск в серебряных глазах. — Знаешь, как я тогда удивилась, когда среди запахов столовой вдруг повеяло сиренью? В первый момент мне даже показалось, что это мама вернулась…

Ками, до сих пор беспечно покачивавший ногой, застыл, как изваяние.

— Это была инициация, — медленно произнесла я. — Первая ступень — признание старшинства и верховного ранга, осознание своего места в системе мира и подчиненности более сильным.

Хани подбросило на стуле, как от удара электрическим током.

— Не признавала я ничей верховный ранг!

— Разве? — мои брови иронично выгнулись. — Тогда скажи мне, милая равейна, о чем ты думала, когда стояла перед Эшли, стиснув зубы и пытаясь не заплакать?

Ханна гневно открыла рот… и растерянно закрыла его, так ничего и не сказав. Предельно аккуратно опустилась на стул, утыкаясь лицом в сложенные на спинке ладони.

— Я думала… я думала тогда: хоть бы это прекратилось. Хоть бы пришел ну кто-нибудь, и прекратил это. Кто угодно… Мне все равно было, — тихо прошептала она.

Ками дернулся было, но я жестом попросила его молчать. Не тот это разговор, в который может влезть посторонний. Тем более — посторонний парень, понятия не имеющий о ведьмах и их заморочках.

— Ты позвала, Хани, — улыбка получилась мягкой, почти извиняющейся, — и я пришла. Просила защитить — значит, не могла справиться сама, оказалась слишком слабой… Это не хорошо и не плохо, просто так получилось… Для того и существуют сильные, чтобы защищать слабых.

— Я — слабая? — растерялась Семтемор. Несколько витых прядей выскользнули из прически и теперь ложились на ее плечи, как ядовитые змеи. Аура девочки все меньше напоминала человеческую. Сейчас мало кто из способных видеть не сумел бы разглядеть в ней ведьму, сестру иллюзиона.

— Ты — не слабая, ты просто слабее меня, — подчеркнула я. Ох, эти разговоры по душам явно мне не даются. Кажется, все только запуталось еще больше. — Теоретически и номинально. А практически… у тебя даже больше возможностей совершенствовать свою магию.

— А от чего это зависит? От опыта? — не утерпел Кайл в своем кресле. Мы с Ханной синхронно вздрогнули: кажется, и она тоже успела забыть, где и с кем находится.

— Нет, не от опыта. От стихии, — вздохнула я. Признаваться не хотелось, но без этого, к сожалению, не обойтись. — Я — тьма и свет. Это… очень опасные сферы. Разрушительные… Не думаю, что рискну когда-нибудь взяться за освоение своих возможностей всерьез. А ты, — я сощурилась, — принадлежишь Эфемерату девяти отражений.

— Чего? — недоуменно протянула девочка. Я внутренне содрогнулась. Ну почему здесь нет Айне или хотя бы мамы! Уж они-то смогли бы разъяснить все так, что ни одного вопроса не возникло бы. Ладно, придется выкручиваться.