Зажги меня

— Чушь! — заорала я, отбрасывая его руку, которая собственническим жестом обвилась вокруг моей талии. Моя карьера — это карьера Стража. Ты признал это, когда я официально согласилась стать твоей супругой.

— Я никогда не признавал подобных глупостей! — заорал он в ответ.

Я была несколько шокирована, потому что Дрейк никогда прежде не повышал на меня голос.

— Еще как признавал! В ту ночь в моем сне, когда, я дала клятву — согласилась быть твоей супругой, а согласился, чтобы я стала Стражем.

Глаза Дрейка горели так ярко, что смотреть в них было почти больно, но он больше не кричал; он заговорил негромко, но угрожающе:

— Ты попросила меня, чтобы я не делал ядовит замечаний насчет Стражей и не мешал тебе искать наставницу. Я пообещал не говорить потенциальным наставницам ничего такого, что можно было бы интерпретировать как несогласие с твоими планами. Это все, о чем ты меня просила, Эшлинг. И я выполнил твои условия целиком и полностью.

Я уставилась на него; я была слишком потрясена, слишком сильна была боль, и до меня не сразу дошел смысл того, что он сказал.

— Мы же дали друг другу слово, — наконец прошептала я.

— Да. — Лицо его казалось высеченным из камня, голос резал, словно нож. — Ты поклялась посвятить себя благополучию моего клана. Я поклялся защищать, уважать и почитать тебя.

Передо мной сидел незнакомец. Этот человек с холодным голосом не был Дрейком.

— Ты же знал, как сильно я этого хотела. Ты знал, как это важно для меня. Ты знал, что мне предназначено судьбой стать Стражем. Ты согласился не препятствовать мне.

— Я согласился не говорить ничего твоей будущей наставнице. И ничего не сказал. Требуется невероятно богатое воображение, чтобы сделать из этого вывод о том, что я одобряю твою карьеру Стража. Мне это всегда претило, и я не делал из этого тайны.

Я вспомнила ту ночь, тот сон, когда меня переполняла радость из-за того, что Дрейк решился пойти на уступки. Я вспомнила наш разговор и снова услышала его голос — он соглашался, но совсем не на то, что я имела в виду.

Он предал меня. Он обманул меня, заставил думать, будто принимает мои условия, а сам все это время использовал меня в своих целях.

Негромкий внутренний голос возразил, что если бы я не совсем лишилась мозгов от похоти, то заметила бы разницу между своими и его речами. Я знала, что внутренний голос прав. Я знала, что сама виновата в сложившейся ситуации. Я поклялась в верности Дрейку и его народу. А он предал меня.

Я встретилась с ним взглядом. Глаза его были холодны, словно зеленые льдинки, и я видела в них, насколько сильна его решимость, видела, что он не остановится ни перед чем. Он боролся за выживание своего народа, боролся вопреки всему за мир не ради собственной выгоды, не из каких-то эгоистических побуждений, а во имя всеобщего блага, во имя драконов и смертных. Я понимала его. Я понимала, почему он поступил так со мной.

Но предательства я простить не могла.

Я закрыла глаза, смахнув выступившие слезы, и открыла себя его огню, позволила ему наполнить меня, поглотить меня, иссушить все мои слезы. И пламя моего страдания зажгло ночное небо — и лимузин.

Иштван резко затормозил посреди дороги, Пал уже выволакивал Джима из машины, Дрейк выругался и ногой вышиб дверцу с криком:

— Глупая женщина! Сейчас загорится бензобак! Здесь полно машин, из-за тебя погибнет множество людей!

Я не стала ждать, пока он вытащит меня. Я выскочила в противоположную дверцу, выкрикнула приказание Джиму и побежала по разделительной полосе, огибая машины. В конце концов меня сбил седан; я полетела на тротуар; по лицу у меня катились слезы, и я старалась не слушать Дрейка, звавшего меня. Я знала его. Он был вором, он был лжецом, он мог предать любимую женщину, если у него имелась на это достаточно веская причина, но он не мог спокойно уйти и оставить погибать ни в чем не повинных людей.

— Клянусь пламенем Абаддона, Эшлинг! — задыхаясь, выговорил Джим, остановившийся рядом со мной. Но, взглянув на мое лицо, он замолчал.

Я неслась по улицам, по рыночным площадям, перебегала дорогу перед машинами, заворачивала за углы, пока не заблудилась окончательно.

Но, по крайней мере, я оторвалась от Дрейка.

Мое сердце, превратившееся в глыбу льда, когда я услышала его лживые речи, разлетелось на мелкие кусочки — я поняла, что потеряла Дрейка навсегда Я рухнула на колени прямо посередине дороги и разразилась рыданиями. Я отдала ему все, я поклялась ему в верности, я согласилась стать его второй половиной, я влюбилась в этого проклятого чешуйчатого ящера, а он обманул меня.

Послышался визг тормозов, и в нескольких сантиметрах от меня остановился автомобиль; ругань водителя была слышна даже сквозь шум машин.

— Эш? — Джим говорил странно мягким тоном. — Эш, пойдем. Ты сидишь на проезжей части. Я знаю, тебе все равно, ведь ты теперь бессмертна, но, если какая-нибудь машина наедет на тебя и помнет бампер, тебе придется как следует поломать голову, чтобы придумать этому объяснение.

— Эшлинг, — раздался рядом со мной еще чей-то голос.