Зажги свечу

– Отличная идея! Лучшее, что можно придумать! Я заработала больше, чем рассчитывала, поэтому будет мило, если я куплю несколько бутылок вина для вечеринки. Но, Стефан, это слишком много хлопот для тебя… Придется передвигать всю мебель к стенкам…

– Ну, ты можешь мне помочь. И Джонни тоже.

– Джонни… – Лицо Элизабет помрачнело. – Не думаю, что он согласится. Вы же знаете, он не в восторге от моих лекций. Скорее всего, заявит, что нет смысла связываться.

– Пусть говорит что хочет. Я пока жив, и я тут старший партнер. Если я сказал, что вечеринка будет, значит она будет!

– А моя сестра придет и поможет разносить бокалы с вином, – предложила Анна.

– Но Джонни…

– С Джонни я сам разберусь, – ободряюще улыбнулся Стефан. – С какой стати тебе бояться Джонни Стоуна? Ты ведь член правления нашей компании, верно? Когда великосветские друзья Джонни устраивают вечеринку и он берет что-то у магазина взаймы, вроде того канделябра, ты ведь не возражаешь? И я не возражаю. Джонни будет счастлив помочь. За все годы, что ты тут работаешь, мы впервые что-то сделаем для тебя. А теперь иди домой и распланируй все хорошенько.

– Стефан, спасибо огромное!

– И помни: никаких извинений и оправданий для Джонни.

– Я поняла.

– Надеюсь, что поняла.

Никогда раньше Стефан не давал ей столь строгих указаний, как вести себя с Джонни, и Элизабет знала, что он прав. Чем сильнее она будет извиняться и оправдываться, тем больше Джонни будет ее презирать и злиться на нее. Очень мудро со стороны Стефана предупредить ее об этом.

По дороге домой Элизабет почувствовала легкую волну раздражения: почему с Джонни все должны обращаться чрезвычайно осторожно и ходить вокруг него на цыпочках, словно он неразорвавшаяся бомба? Стефан прав, Элизабет тоже член правления, хотя и только для того, чтобы магазин имел право на налоговые льготы, а Джонни творит в магазине что ему вздумается, и никто не протестует. И да, Стефан еще не умер, и если он хочет устроить вечеринку для Элизабет и ее слушателей, то, черт возьми, имеет полное право!

Вдохновленная своей решимостью, Элизабет рассмеялась вслух, поворачивая в калитку дома на Кларенс-Гарденс, и чуть не столкнулась с отцом.

– Господи, Элизабет, ты сама с собой разговариваешь! Я своими ушами слышал! – встревожился он.

– Папа, я всего лишь рассмеялась вслух, это совсем другое, здесь нет ничего неприличного!

– Именно так ведут себя старушки, приходящие в банк. Они разговаривают сами с собой и бормочут себе под нос. Старые девы. Такое отвратительное зрелище! Элизабет, я серьезно. Выглядит просто ужасно.

– Папа, тебе придется посмотреть правде в глаза. Я и есть сумасшедшая старая дева, мне четверть века исполнилось… Почему я не могу разговаривать сама с собой? Однако на этот раз я действительно всего лишь смеялась.

– Что ж, на столике в прихожей лежит письмо от друга твоей матери. Думаю, оно отобьет тебе охоту смеяться.

Мрачный отец, склонив голову и вздыхая, вышел за калитку.

Боже мой, что могло случиться? Гарри никогда в жизни не писал писем. О Господи, лишь бы маме не стало хуже! Пожалуйста, Господи, лишь бы не пришлось ехать к ней на следующей неделе, как раз когда должна состояться вечеринка у Стефана. Прошу Тебя, Господи!

…С тех пор как заболела Вайолет, я перестал смеяться и веселиться, не считая того времени, когда ты приезжала сюда с Джонни. Тогда мы так славно провели вечер, я живот надорвал от смеха. Думаю, вам тоже понравилось, и тогда мне проще задать вопрос: можно ли мне приехать в Лондон и немного отдохнуть? Могу ли я остановиться у Джонни? Ты же понимаешь: мне лучше держаться подальше от Джорджа. Я это знаю, тут все по-честному. Позволить себе гостиницу я не могу, да и ноги меня подводят, так что мне было бы спокойнее с кем-то знакомым…