Зажги свою звезду (СИ)

Потеряв родителей, память которым так и не удалось вернуть, и став совершенно одинокой в волшебном мире за исключением своих друзей и семейства Уизли, Грейнджер какое-то время тоже не противилась и плыла по течению, словно смирилась с подобным ходом вещей. Пока в один прекрасный день совершенно случайно не встретила в «Трёх Мётлах» Теодора Нотта и Панси Паркинсон.

О разговоре, который произошёл между ними, Гермиона никогда и никому не рассказывала, но именно на первый взгляд безобидная беседа с двумя бывшими слизеринцами, которых Грейнджер всю жизнь считала если и не кровными врагами, то уж во всяком случае недругами, заставила её серьезно задуматься.

Впрочем, своим недругом она в основном считала Паркинсон. Вечно следовавшая за Малфоем, словно шавка, Панси никогда не скупилась на оскорбления и подколки магглорождённой волшебнице. А вот Теодор, наоборот, всю жизнь держался в отношении Гермионы довольно сдержанно. Когда они были старостами своих факультетов, Нотт несколько раз вполне спокойно с ней общался, и если уж совсем напрячь память, Грейнджер не могла бы припомнить ни одного раза, когда сын известного Пожирателя смерти оскорбил её или назвал грязнокровкой.

Справедливости ради Гермиона должна была признать: заметив их в «Трёх Метлах», она отнюдь не рвалась присоединиться к обществу слизеринцев. Панси Паркинсон тоже изначально её проигнорировала, словно бывшая староста Гриффиндора и золотая девочка, сыгравшая не последнюю роль в победе над Тёмным Лордом, была невидимкой.

Нотт же приветливо помахал ей рукой, привлекая внимание, и Гермиона не смогла открутиться. Во-первых, в этот момент она смотрела прямо в глаза Теодора и притвориться, что просто его не заметила или не узнала, возможности не было. Во-вторых, словно предугадывая довольно большую вероятность первого варианта развития событий, Нотт сам подошел к ней и пригласил присоединиться.

Поначалу разговор не клеился, Грейнджер однозначно чувствовала себя не в своей тарелке, и большую часть времени говорил Теодор. Рассказывал, что пытается попасть в Отдел Тайн, при этом, как Гермиона теперь понимала, попутно в красках расписывая ей все достоинства работы самого секретного подразделения министерства магии.

Оказывается, всем им, непосредственно или не очень тесно связанным с Пожирателями Смерти, после судов было ненавязчиво предложено найти себе продуктивную работу «на благо общества». Нотт, которому больше не нужно было искать одобрения каждому своему шагу у отца, мгновенно ухватился за эту перспективу.

Теодор даже не скрывал тогда во время их разговора, до какой степени на самом деле испытывает от этого облегчение. Нотт-старший был убит в финальной битве, его сын официально унаследовал всё состояние и право принимать решения, а поскольку к пожирателям Теодор официально никогда не присоединился и Метку Лорда не принял, то жизнь сейчас открывала для него все те возможности, о которых наследник рода Ноттов прежде не мог и мечтать.

Грейнджер про себя отметила, что совершенно не испытывает ни капли раздражения по поводу того, что Теодор, с какого угла ни глянь, отделался вообще без потерь. А пресловутую «работу на благо общества», особенно если ему удастся попасть в Отдел Тайн, Нотт вообще считал мечтой.

Впрочем, ещё долго не умолкавший Тео тут же добавил, что если с Тайнами не прокатит, то он, как и Малфой, подастся в школу авроров. И вопреки самой себе, Гермиона лишь кивала и благосклонно выслушивала все планы Нотта, периодически отмечая, что почему-то не воспринимает его, как сына одного из самых злобных и опасных приспешников Тёмного Лорда.

А потом заговорила Панси, конечно, только после вступительного монолога Теодора. Оказывается, Паркинсон избрала в качестве исправительной работы на благо общества службу в Святого Мунго, но для этого ей предварительно нужно было поступить на какие-то курсы. Впрочем, к планам на жизнь Паркинсон золотая девочка практически не прислушивалась, зато в сердце запали её слова, обращённые к самой Гермионе.

– Я вот только одного не могу понять, Грейнджер, – Панси насмешливо хмыкнула. – Ты же у нас золотая девочка, самая знаменитая ведьма нашего поколения, что же ты продолжаешь вести себя, как тень?

– О чем ты, Паркинсон? – мгновенно насторожилась Гермиона, ожидая очередную щедрую порцию подколок и оскорблений, но бывшая слизеринка лишь пожала плечами.

– Ты же никогда не была серой мышью, если уж совсем начистоту. Конечно, когда сама себе позволяла блистать, как на Рождественском балу, но ты и до этого всем была бельмом в глазу. Мы же не забыли, как ты светилась на нашем четвёртом курсе во всех газетах едва ли не чаще, чем Поттер. Крам обратил на тебя внимание, одного этого для любой из нас было бы достаточно, чтобы стать звездой светских хроник, а ты отбивалась от внимания журналистов руками и ногами. Скитер успокоиться не могла, соловьем разливалась в твою честь.