Зажги свою звезду (СИ)

Во всяком случае, до того момента, пока символ и олицетворение светлой стороны не терял последние крохи терпения, потому как подозреваемый элементарно умудрился его достать. И в этот момент на самом деле спокойный и невозмутимый, как глыба льда, Малфой незаметно отходил на второй план, а неудачливый подозреваемый имел удовольствие по полной испытать на себе раздражение знаменитого победителя Тёмного Лорда.

А потом имел возможность мгновенно ощутить, почему именно этот мужчина с добрыми, зелёными глазами был избран самой магией. Ирония заключалась в том, что Малфой – «плохой коп» никогда не терял над собой контроль, а вот на самом деле потерявшего самообладание Поттера нужно было реально сдерживать. Порой даже физически, и делал это «бывший Пожиратель Смерти и плохой коп» Малфой.

Но об этом нюансе в стенах Аврората, а тем паче, за их пределами, говорить было не принято. А если уж совсем начистоту, то в подобные детали были посвящены очень немногие.

В золотом трио Гермиона Грейнджер роль «плохого копа» никогда не играла, всегда однозначно являясь голосом рассудка. На самом деле, Рональд Уизли обычно был тем, кто действовал агрессивно, и девушка очень сильно подозревала, что если бы всё-таки решила остаться в Аврорате и быть напарницей Гарри, то разыгрывала бы именно хорошего копа. Правда, Гермиона также твёрдо знала и то, что если Поттера достать, то притворяться вышедшим из себя парню будет не нужно. Его терпение далеко не бесконечно.

Поэтому, когда Гарри, несколько дней не приступавший к расспросам явно не из-за отсутствия любопытства, которое к слову, у избранного было легендарным, мягко, но настойчиво усадил её на диван напротив себя, Грейнджер приготовилась к допросу. Быть может, даже с некоторым пристрастием, всё зависело лишь от того, до какой степени раздражения её всегда мягкий друг успел дойти за это время.

Впрочем, свои расспросы Гарри начал издалека и вполне спокойным тоном, и Гермиона очень сильно подозревала, что с Поттером уже поговорили, кое-что объяснили, или другими словами, его подготовили.

– Гермиона, – знакомым жестом протерев очки и водрузив их обратно на нос, произнёс Гарри. – Мне кажется, нам пора серьезно поговорить. И ты, наверняка, понимаешь, что скормить мне те сказки, которыми ты щедро одарила всех остальных наших в прошлом не совсем друзей, тебе не удастся.

– Ты хочешь знать, почему я избегала тебя все это время, – Грейнджер тяжело вздохнула, приготавливаясь к долгому и не совсем лестному для себя монологу, но Гарри её вновь удивил. Приподняв ладонь в универсальном жесте, Поттер довольно спокойно произнёс.

– Это можешь не объяснять, я уже понял. Ты посчитала себя ненужной, заменимой и в принципе, уже заменённой кем-то другим. И я тебя даже не виню, Гермиона, потому что просто уверен, если бы мне в пару поставили кого угодно другого, кроме Малфоя, ты бы относилась к этому намного спокойнее. Аластор же в своей безграничной мудрости, граничащей с мудростью Дамблдора, вечно спаривавшего наши уроки со Слизерином, выбрал именно того человека, который всем нам подпортил достаточно крови. Но тебе однозначно досталось от него больше всех. Поэтому можешь не объяснять, тут всё ясно. Скажу лишь, что тебе следует всё-таки к Малфою приглядеться и подумать дать ему второй шанс.

– Да уж, – Гермиона насмешливо хмыкнула. – Где мой омут памяти? Потому что подобные воспоминания следует закупорить в хрустальный сосуд и поставить на самое видное место. Гарри Поттер, не подозревающий Драко Малфоя, а наоборот, активно его защищающий.

– И тем не менее, это так, – Гарри хладнокровно откинулся на спинку и кивнул. – Малфой действительно очень изменился за последнее время. А исходя от меня, это заслуживает внимания, не находишь?

– Хорошо, – Грейнджер не собиралась спорить. – Тогда, если это не выяснение отношений, то о чем ты хотел поговорить?

– Гермиона, я конечно не имею ни малейшего представления, что произошло между тобой и отцом Александра, – Поттер взял обе её руки в свои ладони, слегка сжимая в знак поддержки. – Но что бы он там ни натворил, ты не думаешь, что он заслуживает знать о существовании собственного сына?

– И ты решил защищать права какого-то случайного парня? – Гермиона вопросительно приподняла бровь. – Это такая мужская солидарность? Ты реально считаешь, что этому магглу, с которым я даже не вместе, просто необходимо знать, что у него есть сын-волшебник? Или я должна раскрыть ему тайну существования нашего мира? Извини, Гарри, но зачем?