– Это заметно! – вновь сухая усмешка. – Короче, мышь, отвали от меня. А лучше спрячься так далеко, чтобы я тебя ни при каких обстоятельствах не нашел. Потому что если найду… В общем, я за себя не отвечаю.
Наступает гробовая тишина. Егор повесил трубку.
Я сижу в ступоре, пытаясь осмыслить услышанное. В голове пустота.
– Алина! – зовет отец из прихожей.
Я отмираю и заставляю себя собрать вещи.
И уезжаю к чертям собачьим из этого города. Подальше от Егора и его угроз. Все. Наша история закончена.
Это больно…
Уже в поезде меня начинают душить слезы, которые я старательно прячу от отца. Папа монотонным голосом вещает, что первое время я буду на домашнем обучении, а после новогодних каникул начну ходить в новую школу. Он все устроит. Я буду в полном порядке под присмотром бабушки.
А мне плевать… Просто хочется плакать. Выплакать привязанность к парню, который еще вчера так сладко меня целовал, а сегодня… А сегодня ненавидит.
Я не спрашиваю у папы о том, что случилось с флешкой, что произошло с Грозным-старшим. На это мне тоже плевать.
– Алина, дай свою сим-карту. – Отец протягивает руку.
Я отдаю свой телефон. Папа сам извлекает симку и вставляет другую. Протягивает мне конверт, на котором напечатан новый номер.
– А это зачем? – не понимаю я.
– Чтобы сынок Грозного не смог связаться с тобой. Этому отморозку нечего делать рядом с моей дочерью. Соцсетями пока не пользуешься. Все! Ничего не хочу больше обсуждать!
Папа смотрит на меня так… Так, словно в курсе моих чувств. Словно знает, чем мы с Егором вчера занимались.
– Нам ехать еще четыре часа, – говорит отец, посмотрев в окно. – Если хочешь, поспи.
Кивнув, я сползаю в кресле пониже и закрываю глаза.