Зажигалка

Какая разница, Пчулковские они или Пасечники? Главное, что из подслушанного стало ясно: они оказались в весьма затруднительном положении. После долгого отсутствия вернулись на родину, в свой дом и застали там труп. Теперь неизвестно, сколько времени придется прожить в отеле, пока их квартиру проветрят и приведут в порядок, может, там и ремонт понадобится, какой кошмар!

Выяснилось, что, кроме этой жуткой неожиданности, еще их терзает вопрос, кто же убил эту кретинку и почему? Сама она не могла с собой покончить, ведь не пила, наркотиками не увлекалась, психика устойчивая, с чего ей кончать с собой? Никогда не проявляла никаких склонностей к самоубийству. Нет, ее прикончили, но кому это понадобилось? Ведь ничего не украдено, насколько они успели заметить, самый дорогой предмет — китайская ваза из жадеита стоит по-прежнему на полке, оба телевизора, видео, радиоприемник тоже в наличии. И в квартире не замечен беспорядок, ворюги там не копались.

Главное же, нашла дуреха время, когда помереть — успела продать свою недвижимость. Этот Майда давно поджидал свой час. А ведь они хотели обменяться с ней: отдать ей квартиру за дом с садом, глупо поступили, следовало ей раньше об этом сказать или даже часть денег предложить…

Да нет же, хорошо, что никаких денег ей не дали, ведь это была бы только договоренность на словах. А те деньги, что они у нее одолжили? Как теперь быть, ведь об этом никто не знает, разве что Кшевец, но он на эти деньги никаких прав не имеет. И вообще, что происходит с долгом, если кредитор умирает? Наследников у Вивьен никаких нет.

И что вообще этот Мирек может знать? Позвонить ему, что ли? Во всяком случае, не сейчас, этот тип склонен и к шантажу, а наша дуреха могла сохранить ненужные бумажки. Интересно, Майда ей все заплатил? Мирек кровно заинтересован в деле, ведь это он доставил товар и знал, что поставляет, так что должен бы держать язык за зубами, но кто его знает?

Часть из всего этого они высказали, перешептываясь вдвоем за столом, часть — после того, как к ним присоединилась хозяйка отеля. Похоже на то, что о кончине пана Мирека никто из них не знал. Впрочем, хозяйка и самого Мирека не знала, только слышала фамилию.

— Судя по атмосфере, — деликатно начала я, — она там уже несколько дней лежала. И я бы не удивилась, если бы они скончались в один и тот же день, в воскресенье.

Юлита сделала ценное замечание: в любом случае, они не поубивали друг друга, слишком большое между ними расстояние.

— Может, их убил один и тот же человек? Сначала одного, потом другую…

Собеслав вспомнил о моей зажигалке и высказал сожаление, что все же не вошел в дом с покойницей, он как-никак имел право разыскивать людей, знавших его брата. Скажем, захотел поговорить с Майхшицкой…

— Вас бы не пустили. Разве что только за порог для идентификации трупа, но не дальше. Прямо ума не приложу, что же теперь делать.

— Я познакомился с полицейским фотографом, — сказал Собеслав. — Возможно, кое-что удастся узнать от него. И вот еще что, Майда… Вы тоже слышали? Мне показалось, Пасечники назвали фамилию Майда. Где-то я уже слышал ее. Надо будет с сестрой поговорить.

— Поговори, поговори, — обрадовалась Юлита. — Может, она что-нибудь знает о зажигалке?

А я высказала предположение, что полиция озолотила бы нас, сообщи мы им все подслушанное из разговора Пасечников. Чуяла я, что чем-то нехорошим от них несет, может, просто контрабанда? Какая жалость, что дело ведет не Гурский. Уж с ним я бы могла поговорить начистоту…

***

— У нее остались на плечах следы, — сообщил Вольницкому патологоанатом. — Они появились перед смертью, если бы она прожила дольше, превратились бы в синяки…

— А ты не мог бы сказать это по-человечески?

— Ладно, попытаюсь растолковать некоторым бестолковым. Итак, прима — на плечах, противник держал ее крепко и отталкивал…

— А ты откуда знаешь, что именно отталкивал, а не просто держал или тянул к себе?

— По следу большого пальца, самого сильного, если бы тянул, пальцы сложились бы по-другому, вот так… — Он схватил Вольницкого и на нем показал, как именно. Комиссар не сопротивлялся, хотя доктор чуть не загнал его в умывалку. Во всяком случае, расположение оставленных пальцами следов понял. — Второе: следы на грудной клетке… ну, чего испугался? Я больше не собираюсь на тебе демонстрировать.

— Потому что я понял. Я на тебя не бросаюсь…

— О, усек. Правильные ассоциации, опять же — ее отталкивали. В протоколе я тебе всего этого не напишу, но сейчас выскажу частным образом. Итак, следы отталкивания на грудной клетке. И третье — удар! Самое главное. Сильный удар повыше грудины, почти в шею, кулаком. Повреждено дыхательное горло. Этот удар должен был отбросить ее назад с такой силой, что она упала с размаху. Если бы не угодила на угол батареи, ударилась бы затылком, но она грохнулась на чугунную окантовку батареи, так что сломала шейные позвонки. Была жива еще несколько минут, и следы успели появиться, едва заметные, но бесспорные.