Заживляя раны (СИ)

Во время рассказа Кеншин разве что не вскочил, чтобы продемонстрировать, насколько он был великолепен. На самом деле, отметил Хико, он ведь впервые осознает это сейчас вместе с ним. Наверняка, во время свершения всех этих подвигов во имя будущего страны, он либо упивался ненавистью к себе, либо просто не отдавал себе отчета в том, что делает.

Слушая историю про высадку и захват поочередно всех пяти кораблей сёгуна, Хико пытался придумать, что сказать, когда его ученик закончит свой рассказ. Нужно выбрать что-то среднее между «я бы так не смог», потому что, конечно, смог бы еще и не так и «ты молодец», как будто парень не армию спас, а просто выполнил неплохой удар на тренировке. Решив разыграть удивление, Хико продолжил слушать, нужно было только выбрать подходящий момент.

Но разыгрывать ничего не пришлось, потому что когда Кеншин дошел до захвата последнего корабля, Хико был уверен, что в его глазах читалось неподдельное искреннее изумление.

— Никогда не сомневался, что учителем мужчины, который будет способен на такое, буду я.

Двойное попадание. Даже если бы Хико ничего не сказал за весь вечер, одного того, что он впервые назвал его мужчиной, Кеншину хватило бы, чтобы надуться от гордости. Но сейчас он натурально сиял, как только что начищенное лезвие.

Хико не боялся его перехвалить. Он понимал, что был первым, кому Кеншин рассказывает всё, что случилось с ним на этой войне, а потом будут и другие — те, кто ненавидят его просто за тот факт, что он выбрал сторону Исин Сиши и те, кто пожелают отомстить ему за смерть каких-нибудь близких, как тот мальчик, брат Томоэ. В его жизни будут толпы тех, кто будут упрекать его за всё то, о чем он рассказывает и, что самое страшное, худшим из всех угнетателей будет он сам. Поэтому Хико изо всех сил старался положить как можно больше на вторую чашу весов, чтобы сохранить хотя бы подобие баланса. На его стороне играло то, что он был первым, чью реакцию мальчик видит.

Глядя на то, каким счастливым в эту минуту выглядел Кеншин, несмотря на всё то, что рассказал и как сильно он на самом деле ненавидел эту часть своей жизни, Хико подумал две вещи. Во-первых, нужно высечь где-нибудь у себя на лбу, что у него есть власть над этим ребенком, а он несомненно был еще ребенком. И во-вторых, что он никому не позволит уничтожать собственного ученика, даже если этим собралась заняться сама жизнь. В конце концов, не для того он вложил в эти руки меч, чтобы получить на выходе сломанное нечто.

Комментарий к Глава 17. Хико. Гордость.

Буду рада комментариям :)

========== Глава 18. Кеншин. Расстрел. ==========

На волне эмоций Кеншин дошел до рассказа про Тоби и Фушими. Трехдневная битва не отличалась ничем примечательным, кроме момента поднятия императорского флага, когда Кеншин понял, что для него всё закончилось и тем моментом, когда он понял, как именно всё закончится.

— Я был ранен несколько раз и даже не обратил внимания, когда меня окружили, — на этих словах Хико явно собирался вставить комментарий, поэтому Кеншин продолжил быстрее, — после первого выстрела всё понеслось быстро. Предо мной выскочили несколько ребят и пока они кричали Нагасуки, что не дадут меня расстрелять, мне удалось сбежать.

— Не дадут сделать что?

И тут Кеншин понял, что всё веселье закончилось.

Такой холодной ярости в голосе учителя Кеншин не слышал никогда.

— Расстрелять, — тупо повторил Кеншин, не зная, что еще сказать.

Хико молча потянулся за бочонком сакэ и, кажется, допил его одним глотком, а потом швырнул прямо в стену. Кеншин закрыл глаза и сжался, когда кувшин пролетал мимо его головы. Можно быть сколько угодно храбрым, но Хико Сейджуро в ярости это то зрелище, которое действительно вызывает ужас. Дело даже не в том, как он при этом выглядел и что делал, просто в этот момент он был самой смертью.

У правительства Мэйдзи есть все шансы закончить свое существование, едва оно началось.

— Иди спать, — сказал Хико тоном, который не предполагал никаких возражений, — Я постараюсь побороть желание уничтожить плод твоих трудов сегодня ночью.

— Плод моих трудов? — переспросил он.

— Твоих, конечно, чьих еще. Это ведь ты преподнес им победу на блюдце.

Это звучало красиво, но только звучало. Даже если он принес Исин Сиши победу, то только ценой бесконечного количества убийств, которые совершил. Его руки были по локоть в крови и этим никак нельзя было гордиться. А он… он почти хвастался этим последние несколько часов.

— Не уверен, что это можно так назвать.

— А как еще это прикажешь это называть? — учитель, казалось, с трудом сдерживается от того, чтобы сорваться на крик, — Ублюдки выменяли победу в этом безумии в обмен на твои страдания и теперь сидят в своих теплых креслах, пока ты упиваешься ненавистью к себе.

— Это был мой выбор, — возразил Кеншин, — Никто не заставлял меня это делать — я пришел к ним сам и попросил дать мне шанс и возможность что-то изменить.